Нашим читателям. На этой неделе The New Yorker отдает все редакционное пространство статье, которая посвящена почти полному уничтожению целого города одной атомной бомбой — и тому, что случилось с жителями этого города. Журнал поступает так, поскольку убежден, что очень немногие из нас пока осознают разрушительную мощь этого оружия и всем нам следует подумать о том, к каким чудовищным последствиям приводит его использование. Редакция.
Обложка номера The New Yorker от 31 августа 1946 года была яркой и веселой: парк, пляж, люди загорают, катаются на лошадях и велосипедах, рыбачат, танцуют, смеются. Дальше, как обычно, шли несколько полос афиши: спектакли, фильмы, концерты. А после нее — вот такое предуведомление к статье «Хиросима», посвященной атомной бомбардировке 6 августа 1945 года, которую написал военный репортер Джон Херси. Это был первый (и пока — последний) случай в истории журнала, когда один материал занимал целый номер.
Херси отправился в Японию весной того года, провел там три недели и взял множество интервью у выживших после бомбардировки, экспертов, чиновников, но решил сконцентрироваться на историях шести человек, с которыми его познакомил местный священник-иезуит. Позднее он говорил: «Я захотел написать о том, что произошло с людьми, а не зданиями».
Изначально репортаж был разбит на четыре части, чтобы его можно было опубликовать в четырех номерах журнала, но управляющий редактор Уильям Шон и основатель The New Yorker Гарольд Росс после нескольких недель работы с текстом и долгих раздумий решили, что выпускать его нужно целиком — только так он произведет максимальный эффект. И они оказались правы — репортаж сразу же стал сенсацией. Тираж мгновенно раскупили: когда Альберт Эйнштейн пытался приобрести тысячу номеров, чтобы разослать коллегам, у него ничего не вышло — пришлось самостоятельно делать копии. Той же осенью издательство Alfred A. Knopf напечатало «Хиросиму» в виде книги, которая была переведена на десятки языков — правда, в Японии вышла лишь в 1949 году, а в СССР печаталась только отрывками в журнале «Звезда» — в 25-летнюю годовщину трагедии.
40 лет спустя Джон Херси написал еще одну статью — «Хиросима: последствия», в которой проследил судьбу своих героев после взрыва (она стала пятой главой во всех последующих изданиях книги). К этому времени его текст уже давно стал классикой, предвестником новой журналистики Трумана Капоте, Тома Вульфа, Гая Тализа и Нормана Мейлера, а несколько поколений американских детей писали и продолжают писать по нему сочинения. В некрологе Джону Херси, опубликованном 5 апреля 1993 года, редакция The New Yorker писала: «Возможно, «Хиросима» — самая известная журнальная статья в истории… Если и была когда-либо тема, способная истощить журналиста и перегрузить его текст, — то это Хиросима; однако репортаж Херси был настолько скрупулезным, а выбранные им слова — настолько ясными, спокойными и сдержанными, что в итоге трагическая история, которую он рассказал, получилась по-настоящему страшной».
Когда взорвалась бомба
6 августа 1945 года.
1. Госпожа
ТОСИКО САСАКИ
служащая отдела кадров Восточноазиатского завода жестяных изделий, обернулась, чтобы поговорить с девушкой за соседним столом.
2. Доктор
ТЕРУФУМИ САСАКИ
молодой хирург, шел по больничному коридору с образцом крови для теста на реакцию Вассермана в руках.
3. Отец
ВИЛЬГЕЛЬМ КЛЯЙНЗОРГЕ
немецкий священник, лежал на раскладушке в доме миссии иезуитов и читал религиозный журнал.
4. Госпожа
ХАЦУЁ НАКАМУРА
вдова портного, стояла на кухне и наблюдала из окна, как сосед сносит собственный дом.
5. Доктор
МАСАКАДЗУ ФУДЗИИ
владелец частной клиники, устраивался на ее террасе, чтобы почитать газету.
6. Преподобный
КИЁСИ ТАНИМОТО
пастор Хиросимской методистской церкви, остановился у дверей богатого дома в пригороде Кои и приготовился разгружать свою тележку.
Сто тысяч человек
были убиты атомной бомбой. Эти шестеро остались в живых.
Джон Херси рассказывает о том, как им удалось выжить и что случилось с ними после разрушения Хиросимы.
1
Беззвучная вспышка
Ровно в четверть девятого по местному времени, утром 6 августа 1945 года, когда атомная бомба вспыхнула над Хиросимой, Тосико Сасаки, служащая отдела кадров Восточноазиатского завода жестяных изделий, села за рабочее место и обернулась, чтобы поговорить с девушкой за соседним столом. В тот же самый момент доктор Масакадзу Фудзии расположился на террасе своей частной клиники, которая стояла на холме над одним из семи рукавов дельты реки Ота [1]протекающей сквозь Хиросиму, скрестил ноги и собирался почитать газету Osaka Asahi [2]. Госпожа Хацуё Накамура, вдова портного, стояла на кухне и наблюдала из окна, как сосед сносит свой дом, который мешал строительству противопожарной полосы на случай авианалетов. Отец Вильгельм Кляйнзорге, немецкий священник и член «Общества Иисуса», прямо в нижнем белье прилег на раскладушку на верхнем этаже дома миссии иезуитов, чтобы почитать журнал Stimmen der Zeit [3]. Доктор Теруфуми Сасаки, молодой хирург из большого современного госпиталя Красного Креста, шел по больничному коридору с образцом крови для теста на реакцию Вассермана в руках. А преподобный Киёси Танимото, пастор Хиросимской методистской церкви, остановился у дверей богатого дома в западном пригороде Кои и приготовился разгружать тележку, полную вывезенных из Хиросимы вещей: местные жители, и он в их числе, опасались массированного налета Б-29, который вот-вот должен был обрушиться на город.
Сто тысяч человек были убиты атомной бомбой — эти шестеро оказались среди выживших. Они до сих пор не могут понять, почему живы, когда столько людей погибли. Каждый из них вспоминает множество мелких случайностей и сознательных решений — вовремя сделать шаг, войти в дом, сесть на этот трамвай, а не на следующий, — которые позволили им спастись. Каждый из них видел больше смертей, чем когда-либо предполагал увидеть, и теперь знает: выживая, он проживает десятки жизней. Но в тот момент никто из них не знал ничего.
Преподобный Киёси Танимото встал в пять утра. Он был один в доме: жена с их годовалым ребенком уже некоторое время ездила ночевать к подруге в северный пригород Усида. Из всех крупных городов Японии только два, Киото и Хиросиму, пока не навестил Б-сан, или Господин Б, — так, со смесью уважения и горькой фамильярности, японцы называли бомбардировщики Б-29; и господина Танимото, как и всех его соседей и друзей, подташнивало от беспокойства. Он уже слышал до отвращения подробные рассказы о массированных налетах на Курэ, Ивакуни, Токуяму и другие близлежащие города и был уверен, что скоро настанет черед Хиросимы. Прошлой ночью он плохо спал из-за сирен воздушной тревоги. Они гудели почти каждую ночь вот уже много недель: в то время Б-29 использовали озеро Бива к северо-востоку от Хиросимы как место встречи — и, по какому бы городу ни собирались ударить американцы, «суперкрепости» [4] летели вдоль побережья мимо Хиросимы. Из-за частоты сирен и затянувшегося бездействия Господина Б жители Хиросимы нервничали: ходили слухи, что американцы приберегли для города что-то особенное.
Господин Танимото