Читать «Песнь Давида»

Эми Хармон
Песнь Давида

Amy Harmon

THE SONG OF DAVID

В коллаже во внутреннем оформлении использованы фотографии:

Используется по лицензии от Shutterstock.com

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

«Эми Хармон удивительная! У нее получилось чрезвычайно трогательно напомнить читателям, что за любовь нужно бороться. Всегда».

Amazon.com * * *

Борцам:

Коди Кларку

Стефани Томас

Ричарду Стоуэллу

Николь Расмуссен

и всем, кто борется вместе с ними.

Доколе, Господи, будешь забывать меня до конца? Доколе будешь отвращать лицо Твоё от меня? Доколе мне слагать советы в душе моей, скорби – в сердце моём день и ночь? Доколе будет возноситься мой враг надо мной? Взгляни, услышь меня, Господи, Боже мой, просвети очи мои, да не усну я смертным сном, да не скажет враг мой: «Я укрепился против него»[1].

Пролог
Моисей

Прошлым утром мне позвонила Милли и рассказала, что Таг исчез. Она понятия не имеет, где его искать, да и в любом случае не смогла бы отправиться на его поиски. Таг об этом прекрасно знает, но подобное поведение не в его стиле. Он никогда не был жестоким.

Когда я познакомился с Милли, то сразу же понял, что Таг нашел человека, который сможет утихомирить и сдержать его порывы. Она с радостью распутает все узлы и заставит его притормозить, а в ответ он будет любить ее так, как может только он. Их будто свела сама судьба, хоть я и не верю в подобную чушь. Наверное, это несколько странно, учитывая, что я узнал и повидал в своей жизни, но из-за того, что мы еще очень многого не понимаем в этом мире, я с неохотой предаюсь иллюзиям о предопределении, судьбе и людском предназначении. Говорить, что нам что-то суждено, значит, уходить от ответственности. Так люди оправдывают собственные оплошности или не самые приятные «подарки» жизни. То, что нам суждено, нельзя контролировать, нельзя спровоцировать – подобные вещи случаются независимо от того, кто или что мы есть. Как закаты, снегопады и стихийные бедствия. Я никогда не верил, что нам суждены тяготы и страдания. Никогда не верил, что некоторые отношения предопределены судьбой. В основном мы сами выбираем свою судьбу. Мы созидаем, делаем ошибки, сжигаем мосты и строим новые.

Но Таг другой. Он уготован судьбой. Он смерч, торнадо, которое невозможно контролировать. Таг сбивает нас с ног и затягивает внутрь, но, в отличие от стихийного бедствия, никогда не отпускает. Никогда не дает уйти. Как вдруг, без всякого предупреждения, он ушел. Отпустил.

Три года назад мы с Тагом вернулись в Солт-Лейк-Сити и обжились там. Поначалу я беспокоился, что он не сможет остепениться и мне придется его отпустить. Он всегда был неусидчивым, беспокойным, и ему быстро все наскучивало. Когда проводишь почти шесть лет в путешествиях по миру, это входит в привычку. Постоянное движение, скорость, свобода. После такого трудно подолгу оставаться на одном месте. Но ему удалось. Нам обоим. Мы сбежали как потерянные мальчишки, ищущие Неверленд, и каким-то образом вернулись мужчинами.

Таг угнездился и построил под себя целый квартал – маленький мир, который предоставлял убежище всем, кого он привлек и взял под свою опеку по пути. Я создал себе репутацию, нарастил клиентуру, чуть не погиб, в конечном итоге наладил отношения с Джорджией и даже убедил ее выйти за меня замуж. Шесть месяцев назад у нас родилась дочь Кэтлин. Таг расплакался, когда впервые взял ее на руки, и ему было совершенно наплевать, что он должен поддерживать образ крутого парня. Он выглядел таким счастливым… В гармонии с собой.

А теперь, по какой-то необъяснимой причине, он ушел.

Покинул Милли. Покинул «Команду Тага», свой бизнес, планы на титульный бой, все. Он покинул меня. И ничто из этого не имеет смысла. Если и были какие-то предвещания, то я их не увидел. А ведь я тот парень, который должен замечать то, чего не могут остальные. Меня зовут Моисей Райт – медиум, художник, лучший друг, – и я не заметил признаков.

Глава 1
Моисей

Таг не оставил записки, и в его доме было чисто. Более чем чисто – все вещи собраны по коробкам и увезены, к окну приклеена табличка о продаже. Таг едва ли чистюля – маленький недостаток, над которым ему пришлось бы поработать, если бы к нему переехала Милли. Очевидно, что к нему приходила уборщица, но, когда я ей позвонил, она ничего не смогла мне рассказать. Никто ничего не знает. Таг никому не говорил, что собирается уехать. Его дом выставлен на продажу, машины нет. Его самого нет. И он не оставил новый адрес.

Но в его тренажерном зале нашелся конверт с именем Милли. Внутри были ключи – от ее входной двери, от тренировочного помещения, еще один от бара, а также от шкафа с документами в его кабинете. Прошло много времени, но в конечном итоге нам удалось подобрать ключи к их замкам. У меня не возникло впечатления, что Таг отправлял нас в бессмысленную погоню. Это тоже не в его стиле. Он просто не хотел, чтобы мы нашли его. И это пугало меня до чертиков.

В верхнем ящике серого шкафа обнаружилась коробка из-под обуви, наполненная кассетами. На них была бугристая наклейка с именем Тага и номером. Также в коробке был маленький кассетник – знаете, такой с кнопками сбоку и динамиком, занимающим большую часть, еще немного похож на рояль.

Когда я спросил Милли, знает ли она, что это за кассеты, она удивленно провела по ним пальцами и кивнула:

– Должно быть, ему отдал их мой брат Генри. В его комнате еще с незапамятных времен стоял кассетник. Раньше Генри частенько представлял себя спортивным журналистом и записывал собственные репортажи: смотрел матчи нашего отца и комментировал их, как какой-нибудь Боб Костас. Перед смертью мама купила ему диктофон, но у Генри дурацкая привычка ничего не выкидывать. Наверное, он отдал их Тагу.

Тагу нравится все, что можно потрогать. В этом они с Милли похожи. Ей нужно осязать, чтобы видеть. Ему – чтобы наладить связь. Я так и представлял, как он ставил кассеты