Интересный экземпляр.
Магнус моргнул, возвращаясь в себя и с облечением выпуская из рук нить силы. Тотчас же навалился холод, и он задрожал, борясь с желанием обхватить себя руками.
— А, проняло-таки, — довольно заключила девушка.
Магнус осмотрелся — всё вокруг он видел впервые, будучи почти слепым, когда перешагивал порог. Комната была целым залом, широким и длинным, явно занимая весь дом. Дощатый пол устилали плетёные коврики из тростника, несколько крошечных окон едва пропускали тусклый дневной свет. На стропилах висели пучки трав, связки каких-то грибов и вяленого мяса. В очаге бился огонь, озаряя сложенные из светлых брёвен стены, и всё это совсем не походило на заметаемые песком жилища Джумара. Холода накладывали свою печать.
Цепким взглядом некромант отметил висящие на крюке шпаги и фитильную аркебузу на стойке под ними.
Дом был странным. Непривычным. Иным.
— Я благодарен за спасение, добрая девушка, — глухо сказал Магнус. — Но не знаю, чем тебе отплатить. Меня зовут Магнус Эриксон, я приплыл из империи Джумар. Там я был некромантом девятого звена при крепости Фец.
— Интересно, — сказала его собеседница. — Я не стану спрашивать, как так вышло, что северянин очутился там и стал одним из них, да ещё столь высокого ранга. Но если захочешь рассказать, буду рада услышать твою историю. Можешь звать меня Альмой, а с моей сестрой, думаю, ты уже познакомился.
Альма. Имя у неё тоже оказалось не очень-то северным, но некромант давно уже разучился удивляться.
— Не окажись она тогда на берегу, я бы уже замерзал под водой.
— Она там оказалась только потому, что птицы нашептали мне о корабле, терпящем крушение. Здесь часто случаются бури, и иногда мы достаём из воды моряков — тех, кому повезло выжить. Но такого, как ты, я вижу впервые. Уж не знаю, как человек может выплыть в такой шторм, но тебе это удалось. Поблагодари богов, в которых веришь, Магнус Эриксон. Они того заслуживают.
Выплыть, подумал Магнус. Человек может и не такое, о да. Особенно если рядом есть столько материала. И боги тут ни при чём. Да он и не верил ни в каких богов.
Он вспомнил, как раскололся их «Трезубец», налетев на скалу. Как его швырнуло в воду, и лишь находчивость да умение помогли ему выплыть на поверхность. И толика магии, конечно.
— Надень это, — в руки ему упал амулет на кожаном шнурке. Амулет был не очень аккуратно выточен из речной гальки: просто круг с тремя бороздками, образующими треугольник.
— Мне нужно в город, — Магнус повертел амулет в руках.
— Глупости. Ты ослаблен и голоден. Надевай.
Пришлось накинуть шнурок на шею — и когда окатыш лёг на сердце, Магнус чуть не поперхнулся от нахлынувших ощущений. По телу прокатилась тепло, впиталось в каждый дюйм его плоти и волной ударило в голову, точно крепкая персиковая настойка.
— Ты ведунья, — проговорил он.
— Может, и так.
— Или ведьма. Как тебя лучше звать?
— Служители Окты зовут дочерью Харса, мерзкой хэксой, недостойной жизни. А для людей старой веры я — норна, сейдкона[1]. Как хочешь, так и зови.
— Я не октафидент. Нет ли у тебя одеяла, норна?
Слегка улыбаясь, Альма поднялась и вскоре протянула ему шерстяной плед, после чего села обратно на лавку, положив ногу на ногу и с интересом разглядывая гостя.
Колдун спокойно накинул плед, не обращая никакого внимания на хозяйку. Никакой особой красотой он никогда не отличался. Жилистое тело без капли лишнего жира, худое обветренное лицо с грубоватыми чертами, точно его высекли из гранита — вот и все плотское богатство, нажитое за долгую жизнь. Высокий, светловолосый, вечно аккуратный и собранный некромант был чужаком там, среди низкорослых смуглых южан. Был он им пока что и здесь — но только пока.
Краем глаза он заметил, что жили здесь небогато даже по северным меркам. Теперь дом не казался странным: колдовской дар Альмы объяснял всё. Такие, как она, даже в просвещённый семнадцатый век от Проклятья вызывали суеверный страх у простых людей. Ведьм уважали, но в то же время сторонились, а в последнее время на них ополчились церковники-октафиденты — вот уж с кем ссориться Магнус не пожелал бы никому.
— Если ты голоден, то придётся обождать, пока моя сестра разделает мясо, — сказала Альма, изучая колдуна взглядом. — И после того несколько дней отдохнуть.
— У меня мало времени. Тратить его на то, чтобы без всякой пользы лежать в постели, я не могу.
Норна поджала губы.
— Неужто уйдёшь так сразу? — с холодком в голосе спросила она.
— Моё дело не терпит, — повторил некромант. — В этот порт месяц назад прибыла экспедиция людей Джумара. Они должны были вернуться, но не сделали этого. Почти наверняка они уже мертвы, но чем дольше я пробуду здесь, тем вернее погибнут те, кто мог выжить.
Он умолчал о том, что это была не единственная цель его прибытия сюда. Магнус давно уже убедился, что молчание — золото. «Знает женщина — знают все», — говорили в Джумаре, и хотя Альма вызывала у колдуна доверие, давать волю языку он не собирался.
— Ладно, — совсем уж мрачно ответила норна. — Проклятье! У тебя же ничего не осталось, кроме одежды. Куда ты пойдёшь? Без коня, без оружия, без денег…
— Коня я добуду, надо только сходить на пляж, — усмехнулся Магнус. — Туда ведь море выбросило тела, верно? Оружие моё всегда со мной. Деньги…
Он не договорил. Дверь в сени распахнулась, и внутрь влетела Рона. Девушка слегка запыхалась, но с её пояса свисали два мёртвых зайца.
— Живой! — обрадовалась она. — А я уж думала, тебя Жнец прибрал!
— Умолкни, — поморщилась Альма, поворачиваясь к ней. — От твоих воплей он совсем окочурится.
— Ой, да будет тебе! — связанные бечёвкой зайцы полетели на стол.
— Фу! Убери это, дура! Разделывай во дворе!
— Потерпит.
— Проваливай! — Альма вытолкала сестру за дверь и захлопнула ту с таким грохотом, что закачались подвешенные к стропилам связки трав.
— Ураган, а не девица, — спокойно сказал Магнус.
— Ей девятнадцать лет, а ума и на десять не наберётся, — буркнула норна, возвращаясь. — Давно пора замуж отдать, но она — сестра колдуньи. А отрава святош здесь уже глубоко осела, наши мужчины ведовство теперь считают тёмным искусством и боятся его куда больше, чем раньше. И тех, кто с ним связан.
— Неужто все так плохо?
— Да! — бросила Альма. — Сто лет назад здесь не было ни одного восьмёрника, а в Силумгаре Окта вела себя тихо и скромно. Теперь язычники уходят оттуда к нам, но и здесь король уже принял чужую веру, и кто знает, что будет завтра!
— Завтра поднимут голову демоны, и ты с тоской будешь вспоминать сегодняшний день.
Альма лишь зло сверкнула глазами