Где-то час спустя Эрвина разбудил голос отца с кухни. Он слетел с кровати и разгладил складки на шерстяном одеяле, потом подошел к двери и прижался к ней ухом. Услышал, как Уиллард спрашивает Шарлотту, не нужно ли им что в магазине. «Мне надо заправить машину для работы», – говорил он. Услышав шаги отца в коридоре, Эрвин быстро отпрянул от двери. Встал у окна, притворяясь, что рассматривает наконечник стрелы, который взял из своей маленькой коллекции сокровищ на подоконнике. Дверь открылась.
– Прокатимся, – сказал Уиллард. – Чего тебе сидеть весь день дома, как коту.
Когда они выходили из двери, Шарлотта крикнула с кухни: «Сахар не забудь». Сели в пикап и проехали до конца колеи, а потом спустились по Баум-Хилл-роуд. У дорожного знака Уиллард повернул налево, на заасфальтированный участок дороги, рассекающей Нокемстифф надвое. Хотя поездка в магазин Мод не занимала больше пяти минут, Эрвину всегда казалось, что если спуститься с Флэтса, то как будто въезжаешь в другую страну. У Паттерсонов в открытых дверях обветшалого гаража собралась стайка ребятишек – некоторые младше его, – передавали по кругу сигареты и по очереди били распотрошенный остов оленя, висящий на крюке. Пока они проезжали мимо, один из мальчишек ухнул и два раза рассек ударом стылый воздух, и Эрвин сполз на сиденье пониже. Перед домом Джейни Вагнер во дворе под кленом ползал розовый младенец. Джейни стояла на просевшем крыльце, показывала на младенца и кричала кому-то в разбитое окно, залатанное картонкой. На ней было все то же, в чем она ходила в школу каждый день, – красная клетчатая юбка и поношенная белая блузка. Хотя Джейни была всего на класс старше Эрвина, в автобусе по дороге домой она всегда сидела со старшими мальчишками сзади. Он слышал, как другие девочки говорили: ее, мол, пускают назад, потому что она раздвигает ноги и дает всем подряд. Он надеялся, что однажды, когда подрастет, узнает, что это значит.
Вместо того чтобы остановиться у магазина, Уиллард резко свернул направо, на гравийную дорогу под названием Шейди-Глен. Поднажал на газ и вылетел на грязный лысый двор вокруг «Загона». Тот был замусорен крышками от бутылок, сигаретными бычками и упаковками из-под пива. Там жил Снукс Снайдер – бывший железнодорожник, обросший бородавками из-за рака кожи, – вместе со своей сестрой Агатой, старой девой, которая день-деньской сидела у окна второго этажа во всем черном, притворяясь скорбящей вдовой. Снукс продавал с крыльца пиво и вино, а если знал тебя хотя бы в лицо, то с черного хода – и что позабористей. Для удобства клиентов сбоку от дома, под высокими платанами, стояло несколько столов для пикника – вместе с площадкой для игры в подкову и туалетом, который, всегда казалось, вот-вот завалится. Двое мужчин, что Эрвин видел этим утром в лесу, сидели в конце одного стола и пили пиво, прислонив ружья к дереву у них за спиной.
Пикап еще не остановился толком, а Уиллард уже распахнул дверь и выскочил. Один из охотников встал и кинул бутылку – она чиркнула по лобовому стеклу и с дребезгом упала на дорогу. Потом мужик развернулся и бросился наутек, хлопая полами изгвазданной куртки и бешено оглядываясь воспаленными глазами на здоровяка позади. Уиллард догнал и толкнул его в жирную слякоть, натекшую перед дверью туалета. Перевернув на спину, прижал тощие плечи мужика коленями и принялся месить кулаками бородатое лицо. Второй охотник схватил свое ружье и поспешил с коричневым пакетом под мышкой к зеленому «плимуту». Уехал, и лысые покрышки разбрасывали гравий всю дорогу мимо церкви.
Через пару минут Уиллард перестал бить. Встряхнул руками и глубоко вдохнул, потом подошел к столу, где сидели мужчины. Взял ружье у дерева, разрядил два красных патрона, потом размахнулся, как бейсбольной битой, и бил о ствол платана, пока оно не разлетелось на куски. Возвращаясь к пикапу, оглянулся и увидел: в дверях стоит Снукс Снайдер и целится в него из короткоствола. Уиллард сделал несколько шагов к крыльцу.
– Старик, если того же хочется, – громко сказал Уиллард, – то ты давай выходи. Я тебе этот ствол в жопу засуну.
Он стоял и ждал, пока Снукс не закрыл дверь.
Вернувшись в пикап, Уиллард залез под сиденье за тряпкой и стер с рук следы крови.
– Помнишь, что я тебе говорил? – спросил он Эрвина.
– Про пацанов в автобусе?
– Ну, вот что я имел в виду, – сказал Уиллард, кивнув на охотника. Выкинул тряпку в окно. – Просто надо выбрать правильное время.
– Да, сэр.
– В мире полно сукиных детей.
– Больше ста?
Уиллард усмехнулся и завел машину.
– Да уж как минимум, – он начал выжимать сцепление. – Пожалуй, лучше оставим это между нами, ладно? Ни к чему маму расстраивать.
– Нет, ей этого не надо.
– Хорошо, – сказал Уиллард. – Хочешь шоколадку?
Долго еще Эрвин будет считать этот день лучшим из проведенных с отцом. Тем вечером после ужина он пошел за Уиллардом обратно к молельному бревну. Когда они добрались, уже поднималась луна – осколок древней изглоданной кости в сопровождении одинокой дрожащей звезды. Они встали на колени, и Эрвин бросил взгляд на ободранные костяшки отца. На вопрос Шарлотты Уиллард ответил, что поцарапался, когда менял лысую покрышку. Эрвин никогда раньше не слышал, чтобы отец врал, но не сомневался – Господь его простит. Этой ночью в неподвижном темнеющем лесу звуки, поднимающиеся из ущелья, были особенно отчетливыми. Звон подков о металлические штырьки у «Загона» почти напоминал колокольный, а дикие крики и ржач пьянчуг напоминали мальчику об охотнике, лежащем в крови и грязи. Отец преподал ему урок, который тот никогда не забудет; и в следующий раз, когда кто-нибудь полезет на Эрвина, он поступит так же. Эрвин закрыл глаза и начал молиться.
Часть первая
Жертвоприношение
1
Была среда, осень 1945 года, вскоре после окончания войны. Автобус компании «Грейхаунд» остановился по расписанию в Миде, штат Огайо, – городишке с бумажной фабрикой в часе езды на юг от Колумбуса, провонявшем протухшими яйцами. Путешественники жаловались на смрад, но местные любили хвастаться, что это сладкий запах денег. Водитель автобуса – рыхлый коротконогий мужчина в высоких ботинках и с вялой бабочкой на шее – свернул в переулок рядом с