Мир под кайфом
Вся правда о международном наркобизнесе
Нико Воробьев
Моей семье и всем остальным людям, которых я подвел
Dopeworld (сущ.) — международное социальное, экономическое и преступное сообщество, связанное с производством, торговлей и использованием запрещенных веществ.
От редакции
Перед вами художественный роман, плод фантазии его автора.
Все персонажи этой книги выдуманы, все совпадения случайны, ничего из описанного не происходило и не могло произойти в реальности.
Книга не является пропагандой каких-либо наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов или прекурсоров, растений, содержащих наркотические или психотропные вещества либо их прекурсоры, а также новых потенциально опасных психоактивных веществ и любых иных веществ, подавляющих волю человека либо отрицательно влияющих на его психическое или физическое здоровье, в том числе пропагандой использования указанных выше веществ и растений в медицинских целях. Книга несет исключительно художественную и культурную ценность. Ведите здоровый образ жизни. Остерегайтесь наркотиков.
Прелюдия
Полиция уже увезла труп, но кровь и мозги все еще поблескивали на тротуаре. Всего несколько минут назад мы ужинали в ресторане в паре кварталов отсюда — как вдруг мой фиксер [1] оторвал взгляд от телефона и сказал, что рядом застрелили человека. Мы встали и бросились на звук сирен. Мозги на асфальте принадлежали скупщику металлолома. Пока полицейские оцепляли место преступления, какой-то прохожий зажег две свечки в память о жертве; пламя отражалось в луже вязкой красной жидкости. Обычная манильская ночь.
Мы не знали, связано ли случившееся с наркотиками, но почерк был очень похож на тысячи других убийств, совершавшихся по всему архипелагу после прихода к власти Дутерте. Очевидцы рассказали, что двое мужчин сделали по выстрелу и немедленно растворились на мопедах в городских джунглях. Скрыться в час пик не составило для них никакого труда.
Я приехал на Филиппины, чтобы посмотреть на войну с наркотиками, объявленную президентом Родриго Дутерте, поклявшимся очистить от них страну, чего бы это ни стоило. Филиппинская история особенно мне близка — сложись обстоятельства немного иначе, на тротуаре с пулей в черепе мог оказаться я. Когда-то я был наркодилером — до того момента, когда как идиот зашел с товаром в лондонское метро и был задержан нарядом полиции с кинологом, в результате чего я получил бесплатный ваучер на годовое проживание в Тюрьме Ее Величества «Айсис». Учитывая не слишком изобретательное меню, грубый персонал, медленное обслуживание и отсутствие у проживающих возможности выходить из номеров 23 часа в сутки, достаточно будет сказать, что это заведение вряд ли получило бы высокий рейтинг на «Трипэдвайзоре».
Эта книга — не очередная криминальная драма. Я всегда был скорее гиком, чем гангстером — так что если вы надеетесь прочитать очередную биографию братьев Крэй [2], примите мои соболезнования. Моя книга — гонзо-тру-крайм, гибрид социально-исторического исследования с упоротым путеводителем.
Предупреждаю: кому-то все это может показаться неприятным. Но не забывайте: вы читаете текст, написанный с позиции драгдилера. А поскольку я часто оказывался не прав в самых разных вещах (особенно в том, что касается наличия полиции в лондонском метро), я отправился в путешествие по миру, чтобы услышать другие точки зрения: если бы я разговаривал только с единомышленниками, вышло бы очень скучное чтиво.
Мы попробуем разобраться в наших непростых отношениях с влияющими на сознание растениями, таблетками и порошками; выяснить, как и почему мы пытались стереть их с лица земли; и предположить, к каким последствиям это могло или может привести. Как получилось, что из-за грамма кокаина можно оказаться в наручниках, а пиво и сигареты продаются в любом ларьке? Чем вызваны рост подростковой смертности и нехватка камер в тюрьмах? Почему в каждом обществе существует неприметная каста, живущая за счет черного рынка лекарственных средств? Как гангстерам удается контролировать целые районы, а порой и целые государства? И какие перемены нас ждут — и ждут ли?
Добро пожаловать в мир под кайфом.
I
Взлет и падение
(но в основном падение)
1
Из России со шмалью
Я родился в России, в Санкт-Петербурге, или Ленинграде, как он назывался в старые добрые времена. Я из семьи с давними академическими традициями: мой отец — профессор, равно как и дед; мама преподает экономику. В конце восьмидесятых Советский Союз протух окончательно, поэтому мы эмигрировали сначала в Италию, потом в Америку, где я выучил английский путем просмотра «Черепашек-ниндзя», и, наконец, в Бат — скучный городок в британской глуши, в основном известный как место, где «Би-Би-Си» снимает все свои исторические драмы.
Из-за постоянных переездов я вечно был новеньким в школе. Задрот-киноман со странным акцентом и очень плохой координацией движений, я был полным ничтожеством во всех видах спорта, а из-за херового зрения носил очки с толстыми стеклами. Как вы догадываетесь, все это мало способствовало моему продвижению в школьной социальной иерархии. Мне просто хотелось, чтобы меня принимали таким, какой я есть, но всякий раз, когда кто-нибудь смеялся над моим акцентом (хотя я отлично говорил по-английски — спасибо, черепашки-ниндзя!) или когда меня не звали в компанию, я все больше убеждался, что навсегда останусь изгоем. Со временем это стало своего рода самосбывающимся пророчеством. Меня действительно столько раз дразнили за то, как я разговариваю, что я ненавижу звук собственного голоса — даже сегодня.
Но в один прекрасный день я решил, что просто прибью на месте следующего ублюдка, который станет нести про меня херню. Один парень на спортплощадке — его звали Мики Залупа — постоянно ко мне лез. Не помню, почему его прозвали Залупой, и не очень-то хочу выяснять, но он был тем еще уебаном. И вот в один судьбоносный день я сидел в обеденное время на площадке, никого не трогал и ел свой йогурт — и тут Мики в буквальном смысле выпрыгнул из кустов, напевая: «Николай, зе рашен спай!» Акцент мой передразнивал.
Я налетел на него как Брюс Ли — клубком из кулаков, коленей и локтей. Мики попытался убежать, но я прижал его к забору и продолжал лупить. Лупить и лупить. Потом я остановился. Тишина.
— Вали на хер отсюда.
Я оттолкнул его, хромающего и скулящего как сучка, и огляделся. Я так увлекся, что не заметил, как вокруг нас, пооткрывав рты от изумления, столпилась вся площадка. И вдруг услышал, как кто-то скандирует: «Нико! Нико!»
И еще громче:
— НИКО! НИКО!
Кричали все. Я триумфально поднял руки.
Меня на неделю отстранили от занятий, но что-то внутри как будто переключилось. Отдубасить того парня было очень приятно. Несколько недель я пользовался всеобщим уважением. Родители мои из преподавательской среды, но следовать их примеру не хотелось. Это казалось слишком «правильным», слишком «надежным». Я не хотел сидеть как офисный раб с девяти до пяти, составляя отчеты (на которые мне насрать), чтобы кто-то