Мужчина смотрел бессмысленно и не шевелился. Потом взглянул на лежащую в кровати женщину, словно надеясь, что она проснется.
У него мелькнула мысль: кто звонит ей в такую рань? Или будильник? Мелькнула и тут же исчезла.
Он наткнулся взглядом на окровавленные тряпки, снова схватился за спинку кровати и закрыл глаза, пережидая вновь накатившую тошноту.
Телефон наконец заткнулся, и наступила жуткая тишина.
Он поспешно подобрал с пола одежду и на ватных ногах пошел из спальни. Не взглянув на женщину.
Она была ему незнакома. Спальня была чужой. Запахи жилья были чужими. Небогатая мебель, скрипящие половицы, пестрые шторы – все было чужим.
Он поспешно оделся и подошел к окну, пытаясь понять, где находится. Чужой двор был пуст, на лавочке у подъезда никто не сидел. Он прислушался – ему показалось, он слышит голоса. За стеной действительно бубнили голоса, не то жильцы, не то телевизор.
Он достал из кармана мобильный телефон, часы показывали десять минут седьмого. Нужно немедленно убираться! Еще немного, и народ потянется на работу.
Он почти не помнил, как попал сюда, не помнил, был ли на машине. Нет! Они приехали на такси! Да, на такси.
Вчерашний вечер, минуту назад стертый из памяти, возвращался кусками. Он опять перебрал и… сорвался? Ему нельзя пить. А кто… эта? Он был уверен, что никогда раньше ее не видел… Откуда она взялась?
Память возвращалась рывками. Он увидел картинку – высокая девушка с длинными светлыми волосами пытается выдернуть каблук из щели люка и взмахивает руками, чтобы не упасть.
Лица ее он вспомнить не мог. Только длинные светлые волосы. И голос. Она что-то сказала… кажется, чертыхнулась. Увидела его и попросила помочь…
Такая глупость, сказала, прямо капкан, не дай бог, сломался каблук!
Низкий, негромкий голос… Он не терпел женщин с фальшивыми детскими голосами.
Красивая. Так ему показалось.
У него мелькнула мысль, что надо бы вернуться и рассмотреть ее хорошенько или проверить документы, чтобы узнать, как ее зовут…
Может, она живая… Живая?
Он сделал шаг по направлению к спальне и остановился, вспомнив неподвижное тело, кровь…
«Убирайся», – приказал себе. Пока не вернулся… не вернулись… кто там с ней живет? Подруга? Тот, кто звонил? Пошел вон!
Он осторожно открыл входную дверь и прислушался.
На лестничной площадке было тихо. Через тусклое окно наверху пробивался неверный свет.
Он ступил через порог, осторожно закрыл за собой дверь и скатился вниз. Выскочил из подъезда и зашагал со двора под прицелами воображаемых враждебных взглядов, которые ощущал шкурой.
Он прошел несколько кварталов, никем не остановленный, не привлекая ничьего внимания.
Улица была ему незнакома – обычный спальный район. Народу было немного, и был он опухший и заспанный.
Он подумал, что ничем не выделяется, такой же опухший и несвежий, несмотря на дорогой костюм. Он попытался отряхнуть пиджак, только сейчас заметив пыль на рукаве, и увидел, что руки испачканы красным.
Потрясенный, он поднес их к глазам, не желая верить, надеясь, что ему кажется. Преодолевая приступ паники, он стоял на нетвердых ногах, держа перед лицом испачканные ладони, чувствуя тошнотворный запах крови, задерживая дыхание, чтобы прекратить спазмы в желудке.
Почти без сил он упал на скамейку в каком-то жалком сквере. Достал телефон, набрал номер.
Там откликнулись сразу.
– Роб, у меня проблемы, – с трудом выговорил он.
– Ты? Что случилось? Ты где?
– Не знаю. Улица Космонавтов, тут какие-то ремонтные мастерские…
– Космонавтов? – удивился тот, кого назвали Робом. – Как тебя туда занесло? Это же пригород! Что случилось?
– Роб, мне нужна помощь, – перебил он. – Можешь приехать? Я не хочу вызывать тачку. Тут сквер с фонтаном, рядом дом пятнадцать. Жду.
…– Я ничего не помню! – Носовым платком, намоченным в грязной воде бассейна, он снова и снова тер ладони, пытаясь оттереть кровь. – Я не помню, как мы добрались до ее дома, я не помню, как ее зовут… Помню только, что бармен вызвал такси, мы сели, и она сказала адрес. Проснулся утром, а она рядом в крови…
Они сидели в машине Роба.
– Подожди, что значит в крови? Ты ее избил? Или… что?
– Не знаю! – в отчаянии выкрикнул мужчина. – Не помню. Я перебрал вчера и, наверное, сорвался…
– Подожди. Ты видел нож или… что-нибудь? Может, она живая! Кто она такая?
– Не знаю! – В голосе мужчины звучало отчаяние. – Там был нож… кажется… Не знаю! Кажется, был… Я сразу ушел. Она была вся в крови и не шевелилась. Я даже не помню, как ее зовут!
– Давай вернемся, посмотрим, может, ничего страшного…
– Нет!
– Ладно. Я отвезу тебя домой, вернусь и посмотрю сам. Приведи себя в порядок. Я позвоню. Дверь заперта?
– Нет. Не знаю… Я просто прикрыл. Не помню… Что ты собираешься делать? – Они смотрели друг на друга. – Нас видели в баре, какие-то ее знакомые, и бармен ее знает. Она заговорила со мной на улице, у нее каблук застрял, я помог, и мы зашли в бар… там рядом. Мы пили коньяк и шампанское. Если она… если я ее…
– Давай без истерики, в случае чего мы были вместе, понял? Я все сделаю и сразу позвоню. Номер дома и квартиру помнишь? И приведи себя в порядок, – повторил.
…Он отпер дверь, почувствовав мимолетное облегчение – ключ и портмоне были на месте.
Квартира встретила его гулкой тишиной. Уже неделю он был один, Лена после очередного скандала уехала к матери.
Прямо в прихожей он стянул с себя одежду и сунул в пластиковую торбу, лежавшую на тумбе; отшвырнул торбу к двери, чтобы не забыть выбросить.
Босой, нагишом он отправился в кухню. Распахнул холодильник и достал бутылку водки. Стал пить, давясь и обливаясь, избавляясь от липкого страха. Мгновенно опьянел и побрел в ванную…
До вечера он пробыл в бессознательном тяжелом забытьи, между сном и явью; открывая иногда глаза, он видел над собой покачивающийся потолок. В желудке начинала царапаться голодная кошка, и он закрывал глаза.
Мысли были короткие, отрывочные, сквозь них как заклинания прорывались отдельные слова и фразы: сорвался, сошел с ума, попался на крючок, Пашка отмазал, опять…
В случае чего… что делать? Снова лечиться? Жрать сладковатые розовые таблетки, от которых выворачивает наизнанку? Или чего похуже? Второй раз не сойдет с рук…
Роб позвонил поздно ночью.
– Спишь? – спросил.
– Что, – выдохнул он, – говори!
– Все в порядке. Ты был у меня со вчерашнего вечера. Перепили, и ты остался ночевать. Утром я отвез тебя домой.
– А… – начал было он и запнулся.
– Все в порядке, – повторил Роб. – Слышишь? Выдохни. Вольно. Потом расскажу. Устал. Спокойной ночи.
Только сейчас он перевел дух и почувствовал, что голоден. Нашел в холодильнике мясо и сыр, достал из хлебницы черствый хлеб. Стал жадно глотать, не жуя, чувствуя, как отпускает внутри туго сжатая пружина и накатывает полуобморочное ощущение эйфории.
Роб все сделал. Роб надежный