Чья-то рука тянет меня за руку и вытаскивает из воды. Мои губы изгибаются в улыбке.
Он здесь ради меня.
Он всегда будет здесь ради меня.
Мои конечности и легкие подводят меня. Я даже не могу открыть рот и вздохнуть.
Я ничего не могу сделать, кроме как закрыть глаза и плыть по течению.
Настоящее
Мои глаза приоткрываются, и запах антисептика бьет в ноздри.
Кажется, целую вечность я смотрю в белый потолок, позволяя запаху антисептика просачиваться повсюду вокруг и внутрь меня.
Должно быть, это больница.
Почему я в больнице?
Я слишком дезориентирована, чтобы вспомнить, что произошло до того, как меня сюда привезли.
Что-то о...
Может ли это быть...?
Я хлопаю себя рукой по груди, но не нахожу повязки.
Ладно, значит это не операция на сердце.
Я напрягаю мозг в поисках ответов, но кружится голова. Все похоже на гигантскую черную головоломку, в которой отсутствуют кусочки, которые можно было бы собрать воедино.
— Ох, дорогая. Ты пришла в себя.
Ломкий голос тети доносится до меня с порога, прежде чем она появляется у моей кровати.
Ее рыжие волосы собраны в пучок, и она одета в черный брючный костюм. Бледность ее лица настораживает больше, чем обычно.
— Тетя... — я замолкаю от сонливости в своем голосе и прочищаю горло. — Что случилось?
Я пытаюсь сесть, и тетя помогает мне, поправляя кровать и кладя подушку мне за спину. Я смотрю на иглу в венах, и под кожей зарождается глубокий зуд.
Я отрываю взгляд, сосредотачиваясь на тете.
Она садится на край кровати, нахмурив брови.
— Ты не помнишь?
— Я шла на автостоянку, а потом...
Родители Эльзы убили его мать. Единственная причина, по которой Эйден когда-либо смотрел в сторону этого монстра, чтобы заставить ее заплатить за грех ее родителей.
Я несколько раз моргаю от натиска слов Джонатана Кинга.
Это сон.
Это не может быть правдой.
Чем больше я это отрицаю, тем сильнее меня поражают воспоминания. Они похожи на грохочущую воду, которая поглотила меня и заглушила дыхание.
Я задыхаюсь.
Но ничего нет. Нет воздуха.
Я не могу дышать.
— Один из твоих одноклассников нашел тебя в бассейне. Ты перестала дышать, и школа вызвала скорую помощь...
Тетя продолжает говорить, но мне трудно дышать. Что-то тяжелое разбивает грудную клетку и легкие.
Я сжимаю кулак и бью себя в грудь снова и снова.
Удар.
Удар.
Удар.
Дыши.
Дыши, ты, глупая тварь.
— Эльза! — кричит тетя хриплым голосом. — Ч-что случилось?
Удар.
Удар.
Удар.
Чем сильнее я бью, тем тяжелее мне становится дышать. Воздух не поступает и не выходит. Я сейчас задохнусь.
Точно так же, как в воде, я перестану дышать.
Это конец.
— Эльза!
Голос тети становится дрожащим и ломким. Она пытается схватить меня за запястье, но не может. Ничто не мешает мне наносить удары снова и снова.
Кровь Стил течет в твоих венах, принцесса.
Ты мой шедевр.
Мое наследие.
Палата наполняется шумом. Я едва различаю голос дяди. Крики тети. Докторов. Медсестёр.
Кто-то разговаривает со мной. Перед моими зрачками вспыхивает ослепительный свет.
Удар.
Удар.
Удар.
Убирайся.
Сильные руки удерживают меня, но я не могу перестать ударять. Они связывают мне руки, и материал врезается в запястье.
Они что-то говорят, но я не слышу этого из-за шума в ушах.
Теперь все кончено.
Все кончено.
Я кричу, перекрывая все звуки в палате.
Убирайся!
Убирайся от меня!
Игла жалит мою кожу.
Ой.
Мои руки опускаются, и движения замедляются.
Глаза закатываются.
Все кончено.
Все это.
Теперь ты доволен, монстр?
Глава 3
Эльза
Когда я просыпаюсь в следующий раз, тетя и дядя сидят по обе стороны от меня.
Глаза тети опухли, как будто она плакала, пока вытирала мою руку мягким влажным полотенцем. Это успокаивает, даже убаюкивает.
Меня так и подмывает закрыть глаза и вернуться в пустоту, из которой я только что вышла.
Там так тихо. Так тихо, что я ничего не вижу, ничего не чувствую.
Здесь антисептик и моющее средство окружают меня со всех сторон.
Не переношу этот запах. Он напоминает о моей операции и о том, насколько я ненормальна.
Я уже собираюсь заснуть, когда замечаю что-то на руках тети. Рукава ее пиджака задраны, обнажая царапины на запястье.
Мой безумный взгляд перескакивает на дядю. Он опирается обоими локтями на колени и наблюдает за мной, нахмурив брови и поджав верхнюю губу.
Нет.
Это не моих рук дело.
... так ведь?
Эта сцена похожа на воспоминание о тех временах, когда мне снились кошмары.
И возникали эпизоды.
У меня произошёл эпизод в больнице.
Кажется, я снова навредила тете. Эти царапины из-за меня.
Я причинила ей боль.
— Прости, — шепчу я, медленно садясь.
— Дорогая. — тетя перестает вытирать мою руку и бросается ко мне в медвежьих объятиях. — Я так рада, что ты проснулась.
— Мне жаль, что я сделала тебе больно, тетя. Мне т-так жаль. — я всхлипываю ей в шею. — Я не хотела этого. Не... не знаю, что со мной не так.
— С тобой все хорошо, ладно? — она отстраняется и заправляет мои волосы за уши, выражение ее лица суровое. — У тебя просто стресс. Верно, Джексон?
— Да, тыковка. — дядя придвигается ближе и заставляет себя улыбнуться, когда берет мою руку в свою. — У тебя только что произошёл приступ паники. Доктор сказал, что это выглядело хуже, чем было на самом деле.
— Но.. — я указываю на царапины на запястье тети, губы дрожат. — Я п-причинила боль тете и...
— Доктор сказал, что я не должна была останавливать тебя в середине приступа. — она улыбается, гладя меня по волосам, словно я хорошая дочь. — Так что это не твоя вина, дорогая.
Как она может быть такой спокойной в этом вопросе?
Я сделала ей больно.
Я делала это раньше.
Если бы дядя не вывел ее, не знаю, что бы я сделала.
Если бы врачи не вкололи мне что-нибудь, я могла бы сделать гораздо хуже, чем поцарапать.
Тетя единственная фигура матери, которую я когда-либо знала. Это не может быть нормальным, что я причиняю ей боль.
— Расскажи мне о том, что случилось в школе, — спрашивает тетя, и дядя придвигается немного ближе.
Мои губы сжимаются в тонкую линию.
Знакомый зуд начинается под кожей.
Причина, по которой у меня случилась паническая атака, вот-вот снова охватит меня.
Палата начинает кружиться, и моя свободная рука сжимает простыни в кулаки, пока костяшки пальцев не белеют.
Эйден сблизился со мной, ради мести. Он сблизился со мной, чтобы сделать мне больно.
Чтобы уничтожить меня, как он и обещал.
Все это было ложью.
Игрой.
Я была пешкой на его шахматной доске с самого начала, и была слишком наивна, чтобы заметить это.
Нет. Я заметила.
Я была просто слишком глупа, чтобы воспринимать это всерьез.
— Тыковка. — голос дяди становится жестче. — Останься с нами.
Я качаю головой, снова сосредоточившись на их лицах. Дымка почти исчезает, когда я замечаю их обеспокоенные выражения.
Лицо тети раскраснелось, словно она ждет, что я снова ее ударю.