Глава 1. Спор
Нет, миллиардер мне не был нужен.
И никогда я о подобном не мечтала. Никогда! Честное слово! Это все Лялечка Василевская из маркетингового отдела виновата. Она, блондинка с полной четверкой, заявила, дескать, всё — всё, девочки! — в этом мире делается лишь для нее. И виллы на Багамах строятся, и лимузины железные на заводах куются, и олигархи-миллиардеры свои миллиарды зарабатывает.
Всё!
Всё для нее! Вернее, для таких, как она — молодых, высоких, загорелых и длинноногих.
А еще сказала, что купальник для поездки в Портофино она себе уже купила.
Я тогда возьми да ляпни — мол, как же тогда быть нам? Обычным Соням Огурцовым с ростом табуретки и талией креветки? Немолодым. Тридцать мне почти пять лет назад как стукнуло. Да не просто так стукнуло, а, как пел «Король и Шут», «камнем по голове» огрело. А на последнее, вчера случившееся, не-буду-говорить-скока-летие мне официально объявили, что я теперь совсем старушка и неликвид. Вечером мама позвонила и со слезами полтора часа сокрушалась о том, что, часы мои свой лимит протикали, и внуков теперь она не дождется. Ах, да-а-а! Забыла сказать, что перед этим, утром, мне позвонил мой бойфренд (теперь уже бывший) и сообщил, что бросает меня. Чтобы жениться на другой (ну, вы понимаете)… И, вот, до самого вечера я сидела, ревела, запивая рыдания коньяком, и обещала себе, что больше ни за что! Больше никогда…
… а тут эта Лялечка со своим купальником. И такая, девочки, меня обида взяла! Чем я хуже то? Ну, полновата. И волосы от краски посеклись. Ну, ногти на нервах сгрызла — после разрыва с милым же была! И, этот, как его…
…возраст. А мелкий рост, между прочим, каблуки неплохо исправляют!
В общем, обозлилась я тогда на Лялечку, как собака Баскервилей на сэра Генри. Обозвала ее в сердцах пустоголовой. А они — Василевская и все ее коллеги из отдела — надо мной только поржали. Не смеялась лишь Рая из бухгалтерии — пятидесятилетняя старая дева с приданым в виде выводка котов, собрания сочинений Оскара Уайльда и радикулита.
Уж она-то меня хорошо понимала!
— Я, Сонька, хоть и пустоголовая, — не стала спорить Ляля, — зато красотка и счастливица. И мужики мне под ноги штабелями ложатся.
Она смотрела на меня сверху вниз, вся такая блондинисто-загорелая, сияющая персиковыми румянами на щеках, так что во мне проснулся дух противоречия:
— Пф-ф, штабелями. Это ты загнула. Современные олигархи — люди образованные. Их одними ногами-сиськами не покоришь.
— Так говоришь, будто тебе есть чем другим их покорять? — заломила бровь Василевская, а ее подружки хором хихикнули.
— А вот и найду чем! — зачем-то вступила в спор я.
— Хо-о-о! — округлила глаза Ляля, и на лице ее появилось коварное выражение. — Вы слышали это, девочки? Наша Огурцова — тайная секс-бомба, покорительница олигархов.
— Тоже мне, Анастейша из «Пятидесяти оттенков» нашлась, — хохотнула с южным акцентом черноволосая шикарная Алла.
— Эй, где своего мистера Грэя потеряла? — поддержала ее тоненькая, как тростинка, Ника.
— Тише. Тише, девочки, — шикнула на них Ляля, и глаза ее пугающе сверкнули. — А, знаете, что я придумала? Пари! Спор. — Рука с алыми нарощенными ноготками протянулась ко мне. — Если Огурцова закадрит миллиардера, я отдам ей свою новую машину, которую мне пусик подарил.
— Слухай, Ляль, а на шо ей твоя машина будет нужна, если она соблазнит олигарха? Он ей десять машин купит, — засомневалась Алла.
— Ну-у-у, — задумалась Василевская, — ладно, пусть будет не машина. Пусть будет любое желание. Слышишь, Огурцова? Любое, если, конечно, тебе не потребуется единорог.
— Прям любое-любое? — усомнилась я. — То есть, и собственность твою потребовать можно? И чтобы ты с работы, например, уволилась?
— Да, — жеманно пожала плечиками Ляля.
Я нахмурилась. Чего ей, Ляльке, собственно терять? Квартира у нее съемная, машины-наряды — все любовниками надарено. С нее не убудет. И работа ей, кажется, не сильно нужна. Может себе Василевская такой спор позволить.
— А что с моей стороны?
— Проиграешь — уволишься. Мне этого будет достаточно.
Черт! А я себе такой риск позволить не могу. Я эту работу и так кое-как получила. Я за нее зубами держусь. Ведь тут, в Тумановске, таким, как я, девам со скромным дипломом местного вуза, посредственной внешностью и отсутствием нужных связей, работенку со сносной зарплатой найти просто нереально.
— Ну, готова ответить за свои слова? Или трусишь?
И тут мне так за себя обидно стало! За всех, вот таких как я, Сонь Огурцовых, которых списали со счетов и на помойку жизни выбросили из-за того, что у нас вид не модельный. Не знаю, кто меня за язык тянул, но я зачем-то повелась на Лялькину провокацию и протянула ей свою дрожащую от волнения руку.
— А вот и не трушу. Спорим! Спорим, что я выйду замуж за миллиардера!
— Смело, Огурцова. Смело, — скривила лицо Василевская, двумя пальчиками, словно боясь испачкаться, пожала мне руку, — и срок давай оговорим, чтобы в этой жизни… Даже, в этом году все у тебя с олигархом получилось. А точнее, в ближайший месяц. Ты ведь как раз завтра в отпуск идешь.
Отпуск отпуском, но…
— Эй, так быстро?
— Конечно, чтобы все по честному было, и ты себе пластическую операцию сделать не успела.
— Да мне и в голову такое бы не пришло, — краснея, оправдалась я (на самом деле пришло, и я уже подумывала, где бы взять на это дело кредит).
— Не важно, — грубо перебила Ляля. — Через месяц я уезжаю с пусиком в США на полгода. У меня нет времени ждать бесконечно.
Я гневно выдохнула. С Василевской хрен поспоришь.
Роковое пари было заключено.
Закончив общаться с отделом маркетинга, я гордо собрала тарелки на поднос — дело было в столовой на обеде — и понесла его к стойкам для грязной посуды, но, поскользнувшись на оброненном кем-то чайном пакетике, морской звездой растянулась на полу. Вот стыдобища-то! И обидно…
Обидно до слез!
Лялечка, как ни странно, надо мной смеяться больше не стала. Только посмотрела так высокомерно-презрительно, и глаза ее как будто говорили, что тут, в луже из размазанного по полу недоеденного пюре вперемешку с недопитым компотом мне, Соне Огурцовой, самое место.
Не выдержала я такого позора. Сбежала от обидчиков в туалет и там, сидя в закрытой кабинке на унитазе, разревелась в голос. Ну, почему я такая несчастная? Такая невезучая! И внешность-то у меня непрезентабельная, и квартира тесная, и зарплата самая маленькая в отделе.
А в этом месяце еще и премии лишат за опоздание и за то, что, сама того не зная, важному клиенту нахамила. А я что? Я ж не знала, что тот нетрезвый дядька с перегаром, что вывалился на меня из лифта и попытался схватить за грудь, приговаривая «Наташенька, вы же сегодня совершенно свободны?» — не просто важный