Читать «Тайна жемчужной леди»

Кирса̀на Кѝрстон, ведьма в десятом поколении, полных двадцати четырех лет.

Дождь лил стеной с раннего утра и к обеду напрудил такие реки, что в пору было отращивать жабры и перепонки на ногах, чтобы хоть как-то передвигаться по улице. Я неспешно брела по лужам и очень жалела, что являюсь ведьмой, а не русалкой и не могу по желанию отрастить себе рыбий хвост. С ним путь домой стал бы куда проще и приятнее. Увы, рассчитывать приходилось только на свои кровные. Поначалу, я искренне пыталась изобразить хрупкую леди и филигранно перескакивала самые глубокие места, но минут через десять моих практически безуспешных потуг, плюнула на приличия. Подвязала платье узлом у колен, подхватила пакет со свежими пончиками и двинулась вброд. Редкие прохожие изумленно таращились на мои оголенные ноги и негодующе качали головой вслед, но я уже давно обзавелась избирательной слепотой и глухотой к подобной реакции и просто не обращала никакого внимания. Никто в обморок от шока не упал и на том спасибо.

Я бодро дошлепала до конца улицы и остановилась у крайнего одиноко стоящего домика. Это было небольшое двухэтажное здание из мощеного серого камня с красной черепичной крышей. Массивная дубовая дверь закована в ажурную черную решетку имитирующую виноградную лозу. Такие же были на окнах первого этажа. Вывеска над дверной аркой гласила: «Детективное агентство «Шнырь и КК». В окне на первом этаже дернулась цветастая пестрая штора. Меня уже заждались и нетерпеливо выглядывают. Я улыбнулась и поспешила войти. Не успела я толком нагнуться и скинуть мокрую обувь, как в лоб прилетело визгливое:

— Чего так долго? Я уже похудел на двести грамм! Того и гляди умру от истощения!

Я подняла глаза — навстречу мне на всех парах нёсся чертяка и, затормозив буквально в каких-то миллиметрах от моего носа, радостно выхватил из рук пакет с пончиками и вихрем унесся на кухню. Все-таки, понятие джентльменства у чертей весьма своеобразное. А уж у Шныря-то и вовсе извращенное.

Помнится, когда-то я пыталась привить ему манеры. Объясняла, что джентльмены, например, всегда открывают даме дверь, приглашают на ужин, дарят цветы, подают руку, уступают место и совершают еще массу подобных вещей. Чертяка так проникся моими уроками светских манер, что в тот же вечер натаскал в комнату своей возлюбленной, профессора прикладной ведьмологии, мадам Колпак, несколько охапок чертополоха, верблюжьей колючки и багульника. Рассовал их по всем свободным местам и пытался накормить ее утиными потрохами, которые выдавал за изысканный ужин. Где он их достал осталось загадкой, но меня терзали подозрения, что потроха были сворованы из мусорного ведра нашей поварихи, мадам Кок. После того, как мадам Колпак с горем пополам отвертелась от угощения, Шнырь торжественно вручил бедной женщине старый облезлый кухонный веник, ранее выкинутый упомянутой мадам Кок в упомянутое мусорное ведро. Естественно, после такого незабываемого свидания я неделю оставалась у профессора после занятий, убирая лабораторию зельеварения. Стоит ли говорить, что наказания за «джентльменские» проделки Шныря я отбывала с завидной регулярностью и больше попыток приобщить его к светским манерам не предпринимала. Слишком уж дорого мне обходились эти уроки.

Правда и чертяка оказался в этом мире по моей вине. Я сама его призвала. Вернее, звала я ведьминского фамильяра, а призвался почему-то Шнырь. Помню, как на паре по ведьмологии мы, ведьмы-первокурсницы, под руководством все той же мадам Колпак, пытались наколдовать себе фамильяра. Потому что любой, уважающей себя ведьме, без помощника никак нельзя. Вот и трудились в поте лица кто как мог. Чертили руны, бормотали заклинания, призывали.

Моя лучшая подруга Диналия наколдовала себе в помощницы огромную полярную сову. Белоснежную с красивыми серебристыми крыльями. К другой моей подруге на зов пришел черный кот. Постепенно у всех ведьм в классе то тут, то там, возникали из тумана откликнувшиеся на зов помощники. Главное, что у всех приличные: птицы, рептилии, животные. Прошло какое-то время и стало ясно, что без фамильяра осталась только я. Мой круг призыва почему-то пустовал. Хоть я была уверена, что все делаю правильно, но мой зов не слышали. Я повторяла все снова и снова, но никто не приходил. Только туман поблескивал сиреневыми переливами в кругу. И вот, когда я уже была насыщенного красного цвета в белую крапину от переполнявшей меня злости и в сотый раз проговаривала заклинание, разбавляя его ругательствами заправского сапожника, кто-то откликнулся. Сначала сиреневый туман стал ярче, потом стремительно потемнел до темно-фиолетового цвета и заклубился, а когда полностью рассеялся в центре круга остался сидеть черт. Натуральный такой чертяка. Пухленький, с рожками, коготками и хвостиком-кисточкой. Он сидел и тер кулаками глаза, явно не понимая, что происходит. Потом вдруг резко вскинулся и забегал по кругу с бормотаниями:

— Все, больше не пью! Нет, пью, но у василисков бормотуху не покупаю! Плюнул-таки своего яда в нее, уж помойный! Уже вон чё мерещится…

Я вытаращила глаза и даже закашлялась от удивления. Чертяка вздрогнул, остановился и подошёл. Дернул меня за косу наклоняя, заглянул прямо в глаза и восторженно взвизгнул:

— Ух ты, как настоящая! Дай чмокну!

Я выдернула из цепких лапок волосы и, выпрямившись, строго спросила:

— Я вообще-то фамильяра вызывала, почему пришел ты?

— А я почем знаю? — удивился чертяка, — сидели мы себе с василиском, значит, лечились. Он знаешь, какую микстуру хорошую делает? На чешуе настаивает. Такая крепкая, ух! Стакан опрокинешь и здоров. Лечит все, от соплей до золотухи. И вот когда мы с ним очередную бутыль пробовали, трах-бах я тут!

Первоначально я решила самостоятельно отправить чертяку обратно к василиску, «долечиваться». Но у меня ничего не получилось. Пришлось обращаться за помощью к мадам Колпак. На что она резонно заметила, что раз именно он услышал зов и пришел, значит так решило провидение. И пытаться спорить бесполезно. Нужно смириться и принять все как есть. И тут же, на уроке произвела его в почетные фамильяры ведьмы Кирсаны Кирстон, то есть мои. Чертяка важно раздул грудку и сказал, что ежели меня кто обидит, тому он лично уши открутит и на рога себе намотает, как трофей. Потом лихо запрыгнул на колени профессора, приобнял и проникновенно произнес:

— Мадам, я не имел чести быть представленным Вам. Разрешите отрекомендоваться — Шнырь, известнейший из всех обитателей Глубинного Тартара.

А потом доверительно продолжил, что он, дескать, не абы кто, не в кепочке деланный, а весь из себя представительный мужчина. Красоты необыкновенной, ума выдающегося, возраста самого подходящего. Когда мадам Колпак недоверчиво уточнила у него для