Пролог
В глаза бил слепящий свет, едва позволяя их приоткрыть, и болело везде. В прямом смысле. Что, черт возьми, со мной случилось? Я в больнице? Почему? Неужели Лерке таки удалось втянуть нас в эпичные неприятности? И насколько они тогда эпичны? Точнее, каковы последствия. Жить хоть будем? Напрягшись до рези в глазных мышцах, я смогла уловить сквозь опущенные ресницы движение каких-то смутных фигур и почему-то жутко испугалась. Сердце сначала обмерло, а потом дико замолотило, залетев из положенного места за ребрами куда-то к горлу.
– Кто… – В горле запершило, будто оно было забито песком или его кто нещадно тер там железным таким ершиком. Я закашлялась, рванулась сесть, но обнаружила, что привязана. Руки скованы над головой, ноги тоже не двигаются, широкие удерживающие полосы на лбу, груди, бедрах. И страх стал уже почти черной паникой. Забилась в оковах, пытаясь кричать, но по-прежнему выходило только карканье.
– Бу-бу-мр-гр… пока. – Я снова передернулась от ужаса, когда неразборчивое бормотание рядом стало понятной речью. – Горло так до конца и не срослось. Нужно потерпеть еще несколько минут.
Голос был каким-то бесполым и безразличным. Но более странным было то, как я воспринимала сказанное. Как если бы в первый момент слух ловил некую тарабарщину, и только с крошечным опозданием в мозгу звуки приобретали смысл. Типа иностранного языка, который ты не пойми по какой причине вдруг знаешь. Или не ты, а что-то в тебе. Бывали у меня в жизни подобные вещи. Часто. До меня и не сразу дошло-то. Горло не до конца срослось? Что?
Забилась в оковах снова, и в этот раз уже вместо хрипа и карканья вышел-таки крик. И даже не один. И вполне членораздельный.
– Кто вы?! Где я?! Почему связана?!
Голос не мой. Вообще не похож.
– Очень хорошая скорость восстановления, – второй невидимый бормотун. Такой же бесполый, как и первый, но отчего-то мне понятно, что он принадлежит новому персонажу кошмара. – Удачное пополнение.
– Да что происходит?! Вы кто?! Что сделали со мной? Похитили? Зачем?
Я мало осознавала, что сыплю вопросами без остановки, просто не могла замолчать.
– Не похитили, дитя. Призвали. Настало твое время жить и служить.
– Какого?!.
Глава 1
– Лерка, ну что за дурь, а? Переться в такую даль, чтобы шастать по лесу в компании всяких неадекватов, – пробурчала я, осмотревшись на перроне. Просто платформа из бетонных плит в чистом поле, даже без перил из облезлых столетней давности труб, как бывало обычно. Ни здания вокзала, ни хоть каких-то еще строений. И кроме нас еще десятка два разномастных дебилов, что, видно, тоже прутся на этот фестиваль шумоголовых. Господи, сколько же вокруг народу с тараканами в башке!
– Хэй, всем привет, братья и сестры! – закричала подруга, игнорируя мое нытье. Она подняла руки и запрыгала на месте. При этом бесчисленные браслеты на ее руках и лодыжках, ожерелья и огромные серьги с массой висюлек зазвенели. Божечка, помоги, ходячая лавка бижутерии в стиле бохо тут у нас. Лишь бы все местные сороки от радости не спятили, а то нас точно зоозащитники засудят за нанесение невосполнимого вреда психике представителям пернатой фауны. Они сейчас вообще отбитоголовые беспредельщики похлеще бандюков в девяностые стали. – Повеселимся?
Ей ответили не менее бурно, сопровождая вопли так же звоном, бряцанием, и даже какой-то парень постучал по барабану (или как там бишь эту потрохню зовут), что болтался у его бедра, и еще кто-то поднял над головой бубен. Да, уж, мы тут не самые красочные персонажи. Я так вообще порчу весь пестрый пейзаж. Одета в удобные застиранные и проверенные годами джинсы и серую толстовку. Ни косичек, ни бусин, ни амулетов. И все, главное, улыбаются так имбецильно-просветленно, одна я тут мрачная и ничуть не счастливая от перспективы ночи в сыром лесу в этой компании.
– Повеселимся, само собой, потом, когда воспаление легких и циститы лечить будем. На земле в начале мая спать – оно же самое то для подобного веселья, – пробухтела я, нацепляя увесистый рюкзак, и ткнула в такой же Лерке. – Давай, я сама все тащить не собираюсь.
– Эх, Сонька, нет в тебе легкости бытия! – махнула на меня рукой подруга, но рюкзак напялила. – Приземленная ты, и меня к земле тянешь.
– Тащишь меня всегда куда-то ты. – Ага, вечно чудес ей в жизни не хватает. – И конкретно здесь и сейчас мы потому, что…
– Я же говорила, Сонька! Здесь будет сеанс бесплатного приема самой ведьмы Арнеллы. И я собираюсь спросить ее, почему Димка ушел, и попросить вернуть. Я ж его люблю.
Я бы ей без всяких мошенниц ряженых Арнелл могла рассказать, почему Димка ушел. Задолбала она мужика своими закидонами. Он пашет целый день как папа Карло и дома хочет вкусно и сытно пожрать, потупить перед телеком в обнимку со своей бабой, давая отдых и телу, и мозгу, и, чего уж там, сексом заняться конкретно, основательно и без выкрутасов. В выходные на рыбалку или на шашлыки смотаться. И так далее. А она ему что? То у нее веганство жесточайшее случается, то вообще праноедение, а в перерывах извращаться принимается в изготовлении каких-нибудь безумно заковыристых блюд с неимоверным количеством редких и дорогущих и хрен съедобных ингредиентов типа крайней плоти единорога, цветков папоротника или акульих языков, в итоге выходит нечто непригодное в пищу, если только нет желания чуть отдохнуть от жизни такой в реанимации, ибо ну нет в числе Леркиных талантов даже слабенького кулинарного. То она сутками квартиру прованивает, ой, пардон, окуривает для изгнания духов и сущностей, то врубает музон со всякими мантрами и прочей ерундой и подвывает им. Толку-то от этого ноль, если за стеной у соседей этих сущностей, похоже, прорва целая, замаялась я их гонять, как к ней приходила. То всякие заумные техники секса на нем пробует ночами напролет, и пофиг, что ему утром на работу, то объявляет периоды воздержания с хождением при этом голыми по квартире. А он потом или голодный, как собака, или животом мается, да каждый день, считай, на войне живет и домой возвращается с ужасом, не представляя, какой финт ушами его там сегодня ждет и чем запасаться: противогазом, таблетками от несварения, дополнительной партией презиков или вообще распятием и святой водицей. И так терпел бедолага, сколько мог. Да этому Димке памятник в полный рост из золота при жизни ей ставить впору. Большинство-то мужиков сейчас и одним процентом его терпения не обладали.
И говорить я с подругой пыталась, но было мне указано, что ни черта я не понимаю в отношениях, так как у самой их нет, и уж она-то лучше знает. И вообще, это я тут та