Читать «Тибетская книга мертвых»

Падмасамбхава
Тибетская книга мертвых

Психологический комментарий К. Г. Юнга[1]

Прежде чем приступить к комментарию, необходимо сказать несколько слов о самой книге. «Тибетская Книга мертвых» («Бардо Тедол») – это сборник наставлений, предназначенных умирающему и умершему. Подобно «Египетской книге мертвых», она служит путеводителем по области Бардо, символически представленной как промежуточное состояние между смертью и новым рождением продолжительностью в 49 дней. Книга состоит из трех частей. В первой («Чигай Бардо») описаны психические явления в момент смерти; во второй («Ченид Бардо») – состояние сразу после смерти и так называемые «кармические видения»; в третьей («Сидпа Бардо») – возникновение инстинкта рождения и явления, предшествующие новому рождению. Согласно «Книге мертвых» высшая степень понимания и просветления, а значит – максимальная возможность освобождения – достигается человеком в момент смерти. Вскоре после нее возникают «видения», которые в конечном итоге приводят к новому рождению, причем изначальный ослепительный свет постепенно тускнеет и дробится, а видения становятся все более жуткими. Такое нисхождение поясняет отчуждение сознания от освобождающей истины по мере приближения к моменту физического рождения. Наставления «Книги мертвых», которые лама читает над мертвым телом, предназначены для того, чтобы на каждом этапе новых иллюзий и заблуждений напоминать умершему о постоянной возможности освобождения и объяснять природу его видений.

«Бардо Тедол», появившаяся в англоязычных странах в 1927 году и удачно названная ее издателем В. Эванс-Вентцем «Тибетской Книгой мертвых», вызвала настоящую сенсацию. Она принадлежит к разряду тех книг, которые представляют интерес не только для специалистов-буддологов; своей человечностью и глубоким проникновением в тайны человеческой души она особо привлекает внимание непрофессионала, жаждущего расширить свои знания о жизни. Со времени появления в Европе «Книга мертвых» была моим постоянным спутником – ей я обязан не только важными идеями и открытиями, но и своими глубочайшими прозрениями. В отличие от «Египетской книги мертвых», которая говорит одновременно слишком много и слишком мало, «Бардо Тедол» представляет собой вполне умопостигаемое учение, имеющее в виду не богов или дикарей, а самых обычных людей. И «гневные», и «мирные» божества понимаются в нем как сансарические проекции человеческой души, что просвещенному европейцу кажется очевидным, поскольку напоминает его собственные банальные построения. Но хотя европеец с легкостью может счесть эти божества проекциями, он совершенно не способен одновременно говорить об их реальности. «Книга мертвых» делает именно это, благодаря важнейшим своим метафизическим предпосылкам, чего не может просвещенный и непросвещенный европеец. «Книга мертвых» исходит из неявного допущения антиномичности любых метафизических утверждений, а также из идеи качественного своеобразия разных уровней сознания и обусловленных ими метафизических реальностей. В основу этой удивительной книги положено не скудное европейское «или – или», а величественное и утверждающее «и – и». Эта формула может показаться западному сознанию спорной, поскольку Запад предпочитает ясность и недвусмысленность, что позволяет одному мыслителю рьяно признавать существование Бога, а другому с неменьшей категоричностью его отрицать. Интересно, как отнеслись бы эти враждующие собратья к следующему высказыванию: «Осознав, что пустота твоего разума есть состояние Будды, и рассматривая ее как свое собственное сознание, ты достигнешь состояния Божественного Разума Будды»?

Боюсь, что такого рода высказывания совершенно неприемлемы ни для философии, ни для богословия Запада. «Книга мертвых» в высшей степени психологична, в то время как наша философия и богословие до сих пор пребывают на средневековом, допсихологическом уровне, на котором позволяется выслушивать, объяснять, защищать, критиковать и обсуждать только отдельные высказывания, но не лежащие в их основе догмы, выносящиеся за пределы всякого обсуждения.

Вместе с тем понятно, что любые метафизические утверждения – это высказывания души, и следовательно – психологические высказывания. Европейскому сознанию, компенсирующему свое знаменитое чувство ущемленности рабской привязанностью к «рациональным» объяснениям, эта очевидная истина кажется или слишком очевидной, или недопустимым отрицанием метафизической «истины». Всякий раз, когда европеец слышит слово «психологический», он воспринимает его как «только психологический». «Душа» кажется ему чем-то ничтожно малым, недостойным внимания, субъективным, сугубо личным и т. д. и т. п., поэтому он предпочитает слово «разум» и любое свое суждение – сколь бы субъективным оно ни было – склонен относить на счет «разума», подразумевая при этом «Универсальный Разум» и даже «Абсолют». Вероятно, эта удивительная самонадеянность служит для униженной «души» своеобразной компенсацией. А. Франс верно уловил суть западной цивилизации словами Екатерины Александрийской из «Острова пингвинов», которая советует Богу: «Дай им душу, только крошечную!»

Именно душа, наделенная божественной творческой энергией, делает метафизические утверждения и устанавливает различия между метафизическими понятиями. Душа – не только условие метафизической реальности, но и сама реальность.

С этой глубокой психологической истины и начинается «Книга мертвых». Она – не описание погребального обряда, а система наставлений для умершего, путеводитель по области Бардо с ее меняющимися видениями, среди которых душа пребывает в течение 49 дней с момента смерти человека до его нового рождения. Если читатели «Книги мертвых» будут исходить из вневременности души – что на Востоке считается самоочевидным, – они смогут без труда поставить себя на место умершего и внимательно прислушаться к поучениям, с которых начинается книга и представление о которых дает приведенная выше цитата. И тогда ничуть не самонадеянно, но смиренно прозвучат слова: «О благороднорожденный, слушай! Сейчас ты созерцаешь Сияние Чистого Света Совершенной Реальности. Познай его. О благороднорожденный, твой разум пуст, он лишен формы, свойств, признаков, цвета; он пуст – это сама Реальность, Всеблагость. Твой разум пуст, но это не пустота Небытия, а разум как таковой – свободный, сияющий, трепещущий, блаженный; это само Сознание, Всеблагой Будда».

Осознание этого – есть состояние абсолютной просветленности, Дхарма-Кайя; или, прибегая к знакомому нам языку, творческая основа всех метафизических рассуждений – само сознание, незримое, неуловимое проявление души. «Пустота» – есть состояние за пределами каких бы то ни было суждений или утверждений, однако вся полнота ее многообразных проявлений скрытно пребывает в душе.

Далее в «Книге мертвых» говорится: «Твое сознание, сияющее, пустое, неотделимо от Великого Источника Света: оно не рождается и не умирает, оно – Немеркнущий Свет, Будда Амитаба».

Душа (или индивидуальное сознание) не только не ничтожна, но она и есть Сияющее Божество. Запад или считает такое заявление опасным (а то и просто богохульным), или бездумно принимает его, страдая впоследствии от теософской инфляции. В этом вопросе мы всегда умудряемся занять неверную позицию. Но если бы нам удалось преодолеть себя и избежать своей главной ошибки – непрестанного желания что-то делать с вещами, находить им практическое применение, – возможно, тогда нам удалось бы усвоить тот важный урок, который дает «Книга мертвых» (или, по крайней мере,