Читать «Отложенная свадьба»

— Вызываю всех велокурьеров в окрестностях Стрэнда! Надо забрать заказ в ювелирном магазине «Мэллоу и сыновья». Потом доставить его в Блумсбери.

Элисон Джонс остановилась на желтом сигнале светофора на мосту Ватерлоо, чтобы выслушать прерывающийся голос диспетчера по рации сквозь проливной дождь.

Холодная вода просочилась через ее плащ несколько часов назад, когда транспорт в лондонском Вест-Энде почти остановился в пробке. С шести вечера ей хотелось принять ванну с пеной и зализать раны после очередного рабочего вечера на мокрых улицах Сохо. Но как только она прослушала инструкцию, то сразу нажала кнопку вызова и крикнула в трубку:

— Велокурьер пятьсот двадцать четыре! Готова принять заказ!

Ей по-прежнему надо выплачивать долг, который появился четыре года назад после похорон ее матери. Да и арендная плата за комнату в доме, который она снимает с другими студентами-модельерами в Уайтчепеле, сама себя не заплатит в следующем месяце. К тому же она уже полностью вымокла.

Диспетчер подтвердил заказ, когда она попыталась сосредоточиться, несмотря на изнеможение.

— Доставка обручального кольца! — крикнул он. — Имя клиента: Доминик Легран, его адрес…

Элли задрожала, едва слушая диспетчера. Ее охватили тревожные воспоминания о лете, когда ей исполнилось тринадцать лет.

Пьянящий аромат полевой травы и роз. Обжигающий жар провансальского солнца на коже. Лицо Пьера Леграна — красивое и очаровательное, и его голос — глубокий и покровительственный.

— Зови меня папой, Элисон.

Улыбка ее матери, такая безмятежная и полная надежды.

— Пьер определенно мой мужчина, Элли. Он любит меня. Теперь он позаботится о нас.

Внизу живота Элли разлилось тепло, когда она представила перед собой Доминика. Воспоминания о шестнадцатилетнем сыне Пьера были такими яркими и тревожными, словно все произошло вчера, а не двенадцать лет назад.

Эти чувственные губы всегда изгибались в наглой, наплевательской улыбке. У него были глаза шоколадного оттенка, полные презрения и секретов. Таинственный шрам в форме полумесяца над левой бровью. Короткие темно-русые волосы, которые блестели на солнце и придавали его задумчивой красоте золотистое свечение.

Доминик, красивый, порочный и очаровательный, появился как падший ангел в то прекрасное лето, принеся с собой опасность и волнение.

— Я не могу взять этот заказ, — прохрипела Элли в трубку, когда вернулись воспоминания о ее последней ночи в Провансе.

Лицо ее матери — грустное и такое хрупкое, с багровым синяком на скуле. Приторный запах лаванды и джина. Материнский голос — испуганный и слегка невнятный.

— Произошло кое-что ужасное, детка. Пьер очень разозлился на меня и Доминика. Мы должны уехать.

Резкий гудок автобуса выдернул Элли из задумчивости. Она отмахнулась от тревожных, сбивающих с толку мыслей. Она похоронила свою мать четыре года назад и наконец перестала заново переживать ужас той ночи. Она стояла над могилой и не чувствовала ничего, кроме облегчения оттого, что Моника Джонс в конце концов обрела покой.

Она не может выполнить этот заказ. Она не хочет снова увидеться с Домиником Леграном. Тем более что Доминик больше не безрассудный повеса из невинных подростковых фантазий, а миллиардер-строитель. Год назад таблоиды окрестили его Крысой-любовником Леграном после того, как одна из его подруг-супермоделей рассказала историю их романа за шестизначную сумму. Обручальное кольцо, должно быть, предназначено его невесте Мире, о которой Элли прочла около месяца назад.

— Что значит, ты не можешь взять заказ? Я уже его оформил. — Голос диспетчера усиливал страдания Элли. — Либо ты его берешь, либо я вышвыриваю тебя с работы. Решай!

Элли вздохнула, сдерживая панику. Ей придется доставить заказ, выбора у нее нет. Она не может потерять работу. Нажав холодным пальцем на кнопку рации, она произнесла:

— Хорошо, я его возьму. Повтори адрес.

— Свадьбы не будет, Мира. И все благодаря твоему свиданию с лыжным инструктором Андре. — Доминик Легран сдерживался, хотя был в ярости. Они заключили сделку, но его так называемая невеста все испортила.

— Но я… Между нами ничего нет, Доминик.

Глаза Миры блестели от слез, ее голос прерывался от волнения. Нетерпение Доминика усиливало его гнев. Эта женщина ведет себя как двухлетний ребенок.

— По-моему, я ясно дал понять, прежде чем мы заключили эту сделку, что ты должна быть мне верна. Я не женюсь на женщине, которой не могу доверять.

— Но я не спала с Андре, клянусь, — сказала Мира. — Я немного перебрала с выпивкой и кокетничала с ним, вот и все. — Она перегнулась через его стол, ее грудь вызывающе приподнялась в глубоком декольте. Она надула губы, которые он страстно целовал два месяца назад, когда впервые встретился с ней. — Я не собираюсь тебе изменять. И мне очень нравится, что ты немного ревнуешь, — прибавила она.

— Я не ревную, Мира, а злюсь. Ты нарушила условия нашего соглашения. Может сорваться моя сделка с «Уотерфрант». — Это была единственная причина, по которой он вообще попросил Миру выйти за него замуж.

В компанию «Джеда консорциум», которой принадлежала недвижимость в Бруклине, так заинтересовавшая Доминика, входили консервативные бизнесмены из богатых нефтью стран Ближнего Востока. Они опасались вести дела с Домиником после того, как прошлогодняя статья с откровениями Кэтрин Залински выставила его человеком, неспособным контролировать собственное либидо.

Брак с Мирой должен был исправить ситуацию, но сегодня днем в таблоидах появились фотографии его невесты, целующейся со своим лыжным инструктором.

— Наша свадьба должна была прекратить сомнительные сплетни о моей личной жизни, — прибавил он на случай, если она его не поняла.

— Но ты оставил меня одну на целый месяц! — Она сильнее надула губы. — Я ждала, что ты приедешь в Клостерс, но ты не приехал. Мы давно не спали друг с другом. Чего же ты ждал от меня?

У Доминика не было времени съездить в Клостерс, чтобы навестить Миру. Он не особенно скучал по ней, и это подтверждало, что он сглупил, заключив с ней сделку. Мира наскучила ему раньше, чем он ожидал, как в постели, так и вне ее.

— Я ожидал, что ты не будешь подставлять губы другим мужчинам. И не станешь раздвигать перед ними ноги.

— Доминик, не говори так! — Она была явно обижена. — После таких слов я чувствую себя дешевкой.

Он скользнул взглядом по дизайнерскому платью, которое ей купил.

— Ты недешево мне обходишься, Мира, — насмешливо сказал он.

Она застыла от оскорбления.

— Проваливай, — произнес он. — Между нами все кончено.

— Ты бессердечный ублюдок. — Она больно ударила его по щеке.

Он вскочил со стула и схватил ее за запястье, прежде чем она ударила его снова. Но жгучая боль на скуле спровоцировала горькие воспоминания о пощечине в то лето, когда его наконец пригласили в мир отца только для того, чтобы выгнать месяц спустя. И о голосе девушки, которая защищала его.

— Ты не должен бить Доминика. Ему больно, папа.

— Некоторые люди заслуживают боли, малышка.

— Ты права, Мира, я бессердечный, — выдавил он, чувствуя тупую боль в груди при