Мне несколько раз довелось видеть нападение зараженных, и я уверена, что в их атаках прослеживались размытые следы построений в виде клиньев, а значит зараженные выделяют лидеров в своих группах. Мне не верят. Я и не настаиваю. В конечном счете, какая разница строятся они или нападают в хаосе? Итог один — мы все равно их убьем.
В северной части базы располагается ее сердце — военный блок. Не удивляйтесь, в условиях выживания солдаты стали лидерами человечества, потому что умеют принимать быстрые решения и нажимать на курок без сожаления. Времена высокой морали и духовной этики канули в Лету, когда мы стали помирать со скоростью свиста. Сегодня выживает сильнейший. В военном блоке построены казармы, тренажерные и симуляторные залы, которые всегда заняты солдатами. Там мы ежедневно практикуем свои силовые приемы и взаимодействие во время боя между собой в системе Фелин[1] — высокотехнологичное наследие прошлого. Не уверена, имеют ли другие базы выживших что-либо подобное. Фелин — настоящее сокровище. Сорок лет назад пока остальные опустошали продовольственные магазины и присваивали автозаправочные станции, наш Генерал со своими сподручными вывозил оборудование с военных баз, схемы и образцы новейших разработок, а также запасался оружием и патронами. Мы все живы благодаря ему. Это неоспоримый факт. Он стал нашим лидером, за которого многие потом умирали, как во имя нового бога. Бога нового мира.
Фелин — это компьютерная шина для обмена информацией между солдатами. К ней подключены все видеокамеры, тепловизоры, радары, разнообразные приемопередатчики с наших шлемов, винтовок и колесной бронетехники. Фелин — наш гений, она обладает собственным интеллектом, который постоянно улучшается нашими инженерами и компьютерщиками. Она умеет автоматически вычленять наиболее уязвимые места в обороне, определять в атакующие группы и даже отдавать команды. Благодаря ей мы способны видеть глазами товарища или бронетехники, покрывая своим взором территорию в несколько десятков квадратных километров — достижение первостепенной важности, поскольку зараженные развивают скорость бега до трех километров в минуту. Сегодня мы интенсивно развиваем нашу огневую мощь, чтобы быть как можно менее уязвимыми перед врагом. Хотя, как по мне, то можно было бы и исследовательскому блоку дать больше свобод и возможностей, нежели исследованиям в сфере баллистики. Убить зараженного — много ума не надо, а вот увеличить производственные мощности агроблока — это настоящая проблема, от решения которой зависят пятнадцать тысяч жизней.
В западной части базы в лабораторном блоке, не выходя, трудятся ученые. Да, мы потеряли наш мир снаружи, но мы все еще остаемся людьми и за свою историю боремся до последнего в стенах лаборатории. Благодаря нашим исследователям мы узнали о сильных и слабых сторонах врага. Последних, к сожалению, существенно меньше. Помимо осторожного изучения вируса, наши ученые работают над сохранением адекватной жизнеспособности населения базы, потому что жизнь в условиях отсутствия солнечного света неизменно влияет на здоровье человека. Демографическая проблема становится все более острой с каждым годом. Смертность наступает рождаемости на пятки.
У нас также есть пищевой блок с поварским цехом и оранжереей, где под светом ультрафиолетовых ламп агрономы выращивают сою, разными формами которой мы и питаемся. Иногда мы тешим себя мечтами о создании наземных теплиц на поверхности, где можно было бы выращивать настоящие овощи и злаки, но до сих пор инженера не смогли представить какой-либо обнадеживающий проект безотходных парников придирчивому глазу Генерала. Мечты по-прежнему остаются мечтами.
На базе живет около пятнадцати тысяч человек. Мы — крупнейшая база на территории бывшей Европы, по крайней мере из тех, про которые мы знаем. Когда сорок лет назад с глобальной пандемией пришел хаос и люди стали спасаться кто как может, самые умные и дальновидные спрятались под землей, и теперь мы — их потомки — пытаемся наладить связь с выжившими после Вспышки. На сегодняшний момент мы ведем связь с укрепленным бункером «Валентин», который находится на севере бывшей Германии и прячет под собой четыре тысячи человек. А к югу от нас на территории бывшей Албании есть подземная база Порто-Палермо, которая раньше служила базой для подводных лодок. После Вспышки ее соединили туннелями с рядом стоящим старинным замком с аналогичным названием, там укрывается порядка шести тысяч человек. По слухам, которые старше меня и которые передают от одного поколения следующему, я знаю, что существуют другие подземные базы где-то в Норвегии, Крыму, Швеции. Но чтобы проверить эти слухи, нам надо забраться слишком далеко от дома, а этого мы себе позволить не можем. Земля принадлежит зараженным, и долгое брожение по их обители вызывает цепную миграцию.
До обеих баз около полторы тысячи километров, и связаться с ними мы смогли только благодаря усилиям Падальщиков, среди которых есть радиоинженерный отряд, в его обязанности входит разметка схемы радиорелейной связи, которую мы устанавливаем между уже существующими антенными вышками. Мы отстраиваем наземную связь заново, поскольку за сорок лет мы потеряли все спутники связи и вещания, а орбитальные станции, по мнению наших ученых, уже давно покоятся останками где-нибудь в океане из-за отсутствия поставок с земли.
Если поделить население базы на пропорции, то примерно пятнадцать процентов составят ученые. Это биологи, генетики, медики, химики, физики: в общем, целая куча «логов» и «иков». Инженеров, обслуживающих сложные технические составляющие базы, будь то трубопроводы, электропроводка, компьютерная техника — около двадцати пяти процентов. Десять процентов останется за рабочим персоналом, вроде поваров и агрономов. И оставшиеся пятьдесят процентов — военное сословие.
Во времена выживания солдаты нужны везде. У нас есть отряды внутренней безопасности, в чью обязанность входит охрана самой базы от беспорядков (в условиях подземного заточения легко слететь с катушек). Отряды внешнего наблюдения ведут караул на поверхностных территориях посредством сотен камер видеонаблюдений, разбросанных по периметру вокруг базы в три с половиной километра. Ну и мы — отряды специального назначения. Или, проще говоря, Падальщики, потому что мы питаемся погибшим снаружи миром, питаемся мертвыми остатками цивилизации, чтобы продолжать свое существование. Иногда нас называют «без пяти минут мертвецы» или «призраки», потому что у нас больше всего шансов погибнуть. Только Падальщики наделены полномочиями выходить во внешний мир, делаем мы это по разным причинам: поиск выживших, сбор полезного материала для лабораторий и инженеров, составление карты расположения вражеских единиц.
Электросхемы из