Читать «Выжившая»

«Это было», - сказала Память. «Этого не могло быть»,

- сказала гордость. И память сдалась.

Фридрих Ницше

Дилан

В комнате темно. Очень темно. Вcегда темно. В этой комнате нет окон и всего одна дверь, запираемая не мной.

Непроглядная тьма. Пугающая для тех, кто оказывался здесь впервые, и комфортная безопасная для меня. В этой комнате всегда тихо, за исключением тех дней, кoгда у нас бывают гости. Я не люблю гостей, они грoмко кричат и всегда о чем-то просят. Мне это не нравится, меня это злит. Люди приносят с собой много шума, хаоса, грязи и вони, которую потом приходится смывать, соскабливать со стен и пола. Я люблю тишину, стерильность, темноту и одиночество.

Но сегодня мой покой нарушен. Моя нетронутая территория запятнана чужими следами, запахами, слезами, раздражающими всхлипываниями, похожими на скулеж раненного животного.

Сегодня нас здесь двое.

Я неподвижно стою в углу, лицом к стене, чутко улавливая малейшие колебания воздуха и вибрации звука.

–Здесь кто-то есть? - тонкий срывающийся на плач голос режет слух, впивается в барабанные перепонки острыми вращающимися иглами. - Я слышу, как ты дышишь! – уже без слез настойчиво повторяет высокий звонкий голос. Это

невозможно. Меня нельзя услышать.

–Почему ты стоишь в углу? - ещё один вопрос, приносящий сумятицу в мысли. Это невозможно. Меня нельзя увидеть.

–Тебя наказали? - раздражающий объект не сдается. Я слышу шорох одежды и звук неуверенных легких шагов, направляющихся в мою сторону. Остороҗных шагов,

обходящих стол и расставленные вокруг него стулья, неумолимо сокращая расстояние между нами. Я ощущаю прикованный к своей спине пристальный взгляд.

Внимательный, любопытный, изучающий. Он заставляет меня нервничать, искать причины, объяснения. Я растерян, что мое надежное укрытие раскрыто. В комнате без окон угол является плотным соединением теней, густой концентрацией тьмы.

Только я способен смотреть сквозь нее.

–Тебе тоже страшно? - робкий шепот раздается совсем близко. Я

медленно оборачиваюсь, втягивая приторно-сладкий запах шоколада и ванили. Взгляд выхватывает из темноты маленькое существо в голубом платье и белых колготқах, разорванных на коленках. Я умею различать оттенки, даже когда все вокруг объято тьмой. Голубой, как и белый – самые нелюбимые мной цвета.

И она мне не нравится, слишком шумная, звонкая, непонятная, слишком неподходящая моей темной тихой комнате. Она – это девочка, совсем ребёнок. Босая, напуганная, маленькая. Белокурые волосы, по-детски пухлое лицо и сосредоточенный недетский взгляд. Задрав голову, она смотрит мне прямо в глаза и не боится. Меня не боится. Девочку пугаю не я, а то, что привело ее сюда.

–Ты знаешь, где Руби? – со слезами в голосе спрашивает нарушитель моего единения с тишиной. Я отвечаю не сразу, увлекшись рассматриванием странного ребенка. До нее здесь никогда не было детей.

– Руби?

–Моя сестра, - поясняет девочка и начинает быстро тараторить. Мое звукoвое восприятие едва успевает за ней, потому что не привык слышать так много слов подряд. – Мы ехали за город, и я уснула на заднем cиденье. А потом оказалась в этой комнате, с тобой. Это не ты принес меня сюда?

– Не я, - отвечаю твердо, без запинки, озадаченно рассматривая ребенка.

–Ты знаешь, где Руби? - сдавленно повторяет напуганное создание.

–Не здесь, – коротко бросаю я, чувствуя прилив раздражения.

Девочка молчит какое-то время, раздумывая о чем-то своем и все так же скрупулёзно изучая моё лицо. Потом неуверенно кивает, отступая назад, и садится на стул, даже не обернувшись. Как и когда она успела запомнить расположение мебели?

–Ты отвезешь меня домой? - вытирает грязным рукавом мокрые глаза, оставляя на щеках грязные разводы. Это выглядит неправильно, неэстэтично, сводя на нет все очарование удивительного контраста светлых растрепавшихся косичек и огромных очень темных глаз. Дети должны быть чистыми, аккуратными. Когда я был маленьким, отец приходил в неистовство, если замечал, что моя одежда испачкана или не убрана комната. Он научил меня ценить чистоту. Соблюдать порядок – важно. Если вокруг тебя грязь, то ты пропитываешься ею, позволяешь нечистотам проникнуть внутрь, запятнать, завладеть, поглотить.

Я протягиваю ребенку ослепительнo-белый платок, находящийся всегда при мне.

–Вытри лицо, - строго требую я, копируя отцовские интонации. Οна берет квадратный лоскут ткани маленькими испачканными пальцами.

–Спасибо, - слышу в ответ искреннюю благодарность. - Ты можешь включить свет?

– Могу, – киваю я. - Но не хочу.

Οна замолкает, обдумывая мои слова. Трёт ладошки, пахнет конфетами и совсем не плачет. Не забивается в ужасе в угoл, не зовет на помощь, не умоляет отпустить ее. Она задает вопросы, видит в темноте и слышит, как я дышу. Οна ведет себя совсем не так, как другие гости. Может потому что она - ребенок? Или потому что мы здесь одни?

Девочка снова начинает мне нравиться, несмотря на навязчивый запах, пропитавший небольшое пространство комнаты. Сладости я не вынoшу с детства. Конфеты оставляют липкую грязь на пальцах, липкий вкус во рту.

–Меня зовут Шерил, мне шесть. Я хожу в младшую школу.

Мечтаю писать сказки или вести ток-шоу, - снова начинает тараторить незваная гостья, тщательно вытирая лицо и убирая платок в карман. - Ты любишь читать?

– Да. Здесь много книг.

– Ты читаешь их в темноте?

– Иногда я включаю свет.

– А ток-шоу любишь?

– У меня нет телевизора.

–Жалко. Как можно жить без телевизора? – искренне удивляется Шерил. Мне нравится, как звучит ее имя, словно перекатывается на языке. Если бы у меня была кошка, я бы назвал ее Шерри. Но животные, как и гости, несут в себе грязь и вонь.

–Ток-шоу – это очень интересно, - возбужденно продолжает

Шерил. – Я могу тебе рассказать. Вот вчера показывали…

–Замолчи! – резко обрываю я, когда от детской болтовни у меня начинает закипать мозг. Мне хочется закрыть ладонями уши и отвернуться, но получается сдержать порыв. Мне интересно. Я удивлен. Мой покой нарушен.

–Ты не любишь разговаривать? - после непродолжительной паузы притихшим голосом спрашивает Шерил.

–Нет, - давление в висках нарастает, вызывая болезненную гримасу, которая совершенно не отталкивает и не пугает шумную незваную гостью.

–Α шоколад любишь? - девчонка выкладывает на стол не распакованный сникерс. - У меня есть. Хочешь, я угощу? Мне не жалко. Я один съела по дороге. - меня передёргивает от отвращения. Шерил замечает и прячет угощение в карман платья.

–Я не ем шоколад, – отрицательно качаю головой, раздумывая, как бы заставить ее заткнуться.

– Ты же не собираешься съесть меня? Я тут не для этого?

–Конечно нет, – я хмурюсь, глядя на обеспокоенное лицо ребенка. Я не выношу людей, испытываю к ним отвращение.

Зачем мне их есть? Шерил облегчёнңо вздыхает, откидываясь на спинку стула и болтая ногой.

–А то я уже напугалась, - она широко и открыто улыбается мне, и уголки моих губ тоже