Горика рванули сзади за шиворот, потащили прочь. Он не сразу узнал в этом воине маму. На ней была надета кольчуга и пояс с мечом. Не говоря ни слова, мать бегом протащила его через всё село к родному дому. За ними уже гнались, у ворот поселения всё почти сразу и закончилось.
Дома мама открыла люк в подвал, подтолкнула сына и спрыгнула сама. В погребе отдёрнула на стене рогожку, открыла ход, резко приказала. – Беги, сын! Ты должен выжить! Найди ведуна, расскажи обо всём… и отомсти за всех нас! Беги!
Горислав хотел что-то сказать, обнять маму, он просто не мог уйти от неё так! Наверху загрохотали удары, послышались выкрики на чужом языке, шаги приближались…
– Беги! – Мать толкнула Горика в подземелье и закрыла за ним дверь. Горислав упал на земляной пол. В полной темноте мальчишка встал на четвереньки и быстро пополз просто вперёд.
Он полз целую вечность, будто отматывал руками и ногами бесконечную чёрную ленту. В ладони, в колени впивались комья и камни, всполохи боли мешались с оглушительным уханьем сердца. Горислав не таращился в темноту, опустив голову, полз с закрытыми глазами. Неожиданно опора пропала из-под рук, он покатился кубарем. Огляделся, увидел, что попал в длинную глубокую яму… это же овражек на лугу! Он заканчивается почти у самого леса, вот только в какой стороне? Ну, конечно! Солнце освещает даже дно, сейчас уже закат, а лес восточнее – всё просто. Горислав побежал по оврагу.
С луга доносились панические крики и злобное рычание – кого-то ловили собаками. Боги, только бы успеть! Мальчишка с разбегу вскарабкался по крутому склону наверх и, не оглядываясь, рванулся к деревьям. Сзади грозно закричали, его, кажется, заметили. Парень понёсся по лесу со скоростью молодого оленя и возблагодарил богов за чудный дар так быстро соображать и двигаться.
Он хорошо знал окрестности и сразу повёл погоню к валунам и вывороченным с корнями деревьям. Ему-то не составит труда пробежать там, а незнакомому с местностью человеку придётся сбавить скорость или свернуть шею. Больше всего Горика страшили псы, он отчётливо слышал их рычание на лугу, но и грубых вражеских голосов было достаточно, чтобы не обращать внимания на то, как срывается дыхание, дрожат ноги, пот режет глаза.
Собак он больше не слышал, но его без сомнений настигали. Когда добрался до камней, сзади уже слышались топот, треск ветвей, окрики. Всю надежду мальчик возлагал на то, что на камнях не остаётся следов, валуны не выдадут. Горислав резко сменил направление, теперь он бежал к зарослям лесной малины. В кусты вломился с разгону, нагнувшись, только прикрыл руками лицо. Сразу упал на четвереньки и шустро пополз между кустами, где ветви торчали не так густо.
Перевёл дыхание, набил рот сочными ягодами. Прислушался, вроде бы никто не ломился через кусты. Снова сменил направление, пополз уже осторожнее. Вылез из зарослей и побежал, через некоторое время перешёл на быстрый шаг, потом опять ускорился. Горислав понял, что оторвался от погони, но не сбавлял темпа.
* * *Вроде бы, куда ему торопиться? Он знал о других поселениях, но никогда в них не был, туда ходили только старшие родовичи. Горислав понимал, что лучшая защита для мирного посёлка – это тайна, ему никогда самостоятельно не найти, не говоря уж о жилище ведуна Остромысла.
Переждать в лесу и вернуться? Чтобы увидеть пепелище и трупы родных? Да и небезопасно возвращаться, столько пролитой крови привлечёт из лесу хищников. В самом лесу тоже оставаться опасно, кроме разве что одного единственного места. Той волшебной площадки в центре завала, под охраной родных богов. К тому же Остромысл, увидев, что произошло с поселением, скорей всего будет искать его именно там. Если будет, конечно – если его самого не убили, и ему, вообще, интересна судьба одного маленького мальчика, редкого поганца – подлизы, труса, ябеды и подлеца.
Горислав без труда нашёл сам завал и вход в лабиринт. Переждал минутку, пока не уймётся колотьё в боку и не успокоится дыхание, разглядывал узор из поваленных деревьев и скал по-новому. Теперь ему показалось, что сказочный бородатый старик плачет, его лицо изрезали скорбные морщины.
Горик вздохнул и пошёл по волшебной тропинке. Он помнил каждый шаг, но не спешил, с каждым новым шагом ждал, когда замерцают новые огоньки, и лишь после этого шагал снова. К трём идолам мальчик вышел с чувством, словно вернулся… да он, и не случись ничего, обязательно бы сюда пришёл! Но его пригнала беда, мальчик с надеждой воззрился на истуканов.
Ему очень хотелось плакать и жаловаться, и он понимал, что смешно и глупо разговаривать с камнями. Горислав поклонился богам, подошёл к тому, что возвышался посередине, опустился на колени у подножия. Мальчишка отвернулся от всего, прижался к камню лбом, заплакал, его прорвало – он причитал и всхлипывал, гладил камень ладошками и царапал ногтями. Наконец, обессилев, свернулся калачиком и забылся тяжёлым сном.
Идолы слабо замерцали, на колдовской полянке заструился туман, покрыл её целиком, сгустился. Светящиеся клубы укутали маленькую человеческую фигурку, вспыхнули, и налетевший неведомо откуда порыв ветра унёс туман, затрещав сухими листьями поваленных дубов.
Горислав всё это видеть не мог, ему снилось, что на самом деле он не убежал, остался у ворот. Не понять, откуда взялся меч в руках, шагнул навстречу врагам. Встал плечом к плечу с тятей и братцами – мужчине не пристало иначе! Ему незачем жить, проиграв в битве за родной дом! Владислав отсёк вражью руку, Броник воткнул меч в брюхо, пробив кольчугу, Пересвет подсёк противнику ногу, Добрыня отвёл предназначенный Горику удар, и его волшебный меч, сверкнув кругом, врезался в ненавистную шею, снёс башку, веером разбрызгивая алые капли! Получилось! А ну-ка ещё…
Горик рубил, колол, отражал направленные на него и братьев удары. Меч сверкал в безостановочном танце, словно крылышко мотылька, и он сам, как мотылёк, двигался в последнем танце смерти. Их тоже разила вражья сталь, братья падали один за другим, рубаха пропиталась кровью, но голову пьянила песня стали – пусть она не кончается!
Владислав упал на одно колено, и его пронзили сразу два клинка в грудь и в спину. Горик успел сделать выпад, достать одного убийцу в