Читать «Три мудреца в одном тазу»

— Дуй, ветер! Дуй, пока не лопнут щеки!

— Чепуха! У ветра нет щек! Как может лопнуть то, чего нет?

— Это метафора. Ну, знаешь, говорят же, например: «пей, пока не лопнешь». Никто же не думает, что он и в самом деле лопнет?

— Кто «он»?

— Тот, кому говорят, само собой.

— Ну, даже не знаю… Когда я говорю «пей, пока не лопнешь», человек обычно так и делает. Помнишь, в прошлый раз?

— Да, тогда все стены забрызгало…

— Хррр-пс… хррр-пс-пс…

— Он опять уснул. Разбуди его!

— А?! Что?! Кто уснул, я уснул?! Я просто устал и прикрыл глаза!

— Ты храпел.

— Неправда. Я не храпел.

— Храпел, храпел, мы слышали.

— Храпел, точно храпел. Вот этот «хррр…» — это что было, если не храп? Ты храпел.

— Это от задумчивости. Когда я углубляюсь в раздумья, то всегда издаю… всякие звуки.

— Да, но обычно они звучат по-другому — «скрип-скрип». Ну знаешь, как от ржавых шестеренок. А в этот раз был явный «хррр…». Ты спал и храпел во сне.

— Я никогда не храплю. Это все наговор!

— Ты храпел, следовательно ты спал. Эрго!

— Что?

— Ну, это такое умное слово — означает, что я все убедительно доказал.

— Чепуха! Это слово значит совсем не это!

— А что же тогда?

— Э-э-э… не помню. А ты сам-то помнишь?

— Подзабыл. Но сейчас вспомню…

— Не вспомнишь, там страница вырвана.

— Где?

— В словаре, который ты листаешь. Думал, мы не заметим?

— Что-то меня знобит… Этот плед ужасно тонкий. А борода совсем не греет. Не вскипятить ли нам по кружечке чайку?

— Отличная идея! У кого сахар?

— Вот, у меня в кармане. М-дя уж, давненько я тут не убирался, столько мусора… Ну что, кипятим на счет «три»?

— Идет. Только не как в прошлый раз.

— Нет, как в прошлый раз нам совсем не нужно.

— Итак, раз… э-э-э… раз… э-э-э…

— Что такое?

— А какая цифра идет между разом и тремя?

— Ну, это просто! Сейчас вспомню… А на какую букву она начинается?

— Оставь ты эту цифру, давайте кипятить на счет «раз»!

— Отличная идея. Итак, раз!

…

— Ну и что это такое?

— Ну подумаешь, немного ошиблись, немного перепутали, с кем не бывает…

— Может, в книге ошибка? Помните, как в прошлый раз?

— А, это когда ты прочитал строчку задом наперед и на нас сошла лавина?

— Нет… хотя этот случай тоже подходит. Все-таки, почему чайник не вскипел?

— Не знаю. Может, опечатка?

— Или мы что-то напутали?

— А еще интересно, почему рыбы всплывают кверху брюхом… о, чуете, ухой пахнет!

— Да, и вода за бортом кипит… Это ведь не мы?

— Да мы-то тут при чем? Мы чайник кипятили, а не море.

— Раз уж все так удачно сложилось, предлагаю просто налить в чайник воды из-за борта.

— Но она соленая. Чай с сахаром — это хорошо, а чай с солью — это на любителя.

— Я не любитель.

— Да оставь ты этот чай, лучше ушицы похлебаем! Когда мы последний раз ели уху?

— Э-э-э… а на какую букву она начинается?

— Да выкинь ты этот словарь!

— Отдай!

— Отпусти!

— Отдай сюда!

— А ну, прекратите, молокососы! Дайте мне!

— Сам ты молокосос! Дай сюда!

— Не отдам, мое!

— А ну, прекратите! Я вам сейчас!.. Вот вам!

…

— Ну и что это такое?

— Пробоина в днище.

— Днище? А что такое «днище»?

— То, на чем ты сидишь, старый идиот!

— Хм-м, странно, я-то всю жизнь думал, что это задница… век живи, век учись…

— Чему можно научиться всего за век?

— Не знаю, лично я ходить учился дольше… кстати, до сих пор плохо получается. Интересно, в чем тут секрет?

— Да это просто поговорка.

— Поговорка?… Сейчас проверим… а где мой словарь?

— По-моему, утонул.

— Да нет же, вот он!

— Где?

— Да вот, у тебя в руке! Отдай!

— Хм-м, а мое днище промокло…

— Слушай, а у нас остались чистые пеленки?

— Нет, все извели. Этот старый идиот все время мочится под себя.

— Неправда, не все время! Только утром, вечером и еще иногда после обеда!

— Э-э-э… да я не про тебя, а про него.

— А, ну он-то почаще, да… Пьет много.

— Хм-м, а у меня и живот промок…

— Да ведь это лодка тонет!

— Тонет? Это как?

— Ну, вода входит через пробитое днище, а воздух уходит… на ее место. Скоро мы тоже утонем.

— Может, ее как-нибудь починить?

— А как чинят лодки?

— Лодка? Это что?

— Да, давайте сначала определимся, что есть лодка. Это фрукт, овощ, минерал или сумхотепель?

— Сумхотепель? Что такое «сумхотепель»?

— Не знаю. А разве есть такое слово?

— Это ты его только что произнес. Сам и скажи — есть ли такое слово?

— Хм-м, чайник утонул…

— Э-э-э… кто-нибудь помнит, что мы тут вообще делаем?

— Тонем, кажется. Лодка же прохудилась…

— Может, сделаем новую лодку?

— А мы сумеем? Разве для этого не нужно быть… ну, столяром, например…

— Я однажды разговаривал со столяром. Это считается?

— Думаю, считается. Ну что, на счет «три»?

— Э-э-э… а какая цифра…

— Нет, лучше на счет «раз». Итак, раз!

…

— Ну и что это такое?

Давайте быстренько расскажем коротенькую историю…

Бриджет и Джером Добсоны

Чертанов облокотился на фальшборт, глядя на солнце, медленно опускающееся в воду. Удушающая жара спала, воздух наполнился вечерней прохладой, а шеф наконец-то перестал потеть.

Петр Иванович Колобков, работодатель Сергея Чертанова, отличался внушительным телосложением. Но не в смысле роста и уж тем более не в смысле бицепсов. Он удивительно точно соответствовал своей фамилии — невысокий, лысый и круглый, как шар. Крохотные глазки и ушки, носик-пуговка, коротенькие ручки и ножки — колобок, да и только.

Сейчас он умиротворенно опорожнял третью кружку пива, любовался закатом и время от времени перелистывал страницу детектива, купленного в предыдущем порту. Сергей до сих пор удивлялся, как шеф умудряется читать книгу на португальском, не понимая ни единого слова.

— Серега, ты чего там скучаешь? — весело окликнул его начальник. — Ком цу мир, переведешь мне эту ботву! Пивка выпьем!

Сергей только тоскливо простонал. Он любил пиво, но на суше, не на море. Прекрасно знал, что стоит ему принять хоть чуть-чуть, и желудок немедленно взбунтуется — организм Сергея искренне не понимал, как можно сочетать алкоголь и качку. Даже такую ничтожную, как сейчас. Это шефу хорошо — у него желудок луженый, он с малолетства тренируется.

— Все пьете, Петр Иваныч? — грозно нависла над блаженствующим шефом дама огромного роста. — Пьете и пьете, пьете и пьете… Да на вас уже костюмов нет — вон пузень какую своим пивом растянули!

— Матильда Афанасьевна, какое го… счастье! — неискренне заулыбался шеф. — А мы-то уже, грешным делом, наде… боялись, что вас за борт унесло! Вот бы радо… трагедия была бы!

Матильда Афанасьевна Сбруева, в девичестве Штуцерман, была ночным кошмаром шефа. Да и Сергей старался держаться от этой старой мымры