Читать «Пулковская цитадель»
Александр Тестов
Пулковская цитадель
Автор выражает глубокую признательность Татьяне Смирновой и доктору Виктору Круглову за оказанную поддержку и неоценимую помощь в написании данного романа.
Все события и персонажи вымышленные, те или иные совпадения абсолютно случайны. И не дай нам Бог…
Опять приходит с обыском конвой
Опять нашли в подвале пулемет.
Я думал — тот же, нет — уже другой.
Какая сволочь их туда кладет?
ПРОЛОГ
Сентябрь 1941 года, Москва, Кремль, кабинет И. В. Сталина.
— Садитесь, товарищ Жуков.
Георгий Константинович прошел вперед, отодвинул стул, сел. Сталин сидел во главе стола и задумчиво курил трубку. На длинном столе была разложена карта Ленинграда. Жуков успел это заметить, он понял, что разговор пойдет об обороне города.
— В последние дни, — Иосиф Виссарионович выпустил небольшой клуб дыма и положил трубку на хрустальную пепельницу, — под Ленинградом сложилась тяжелая… я бы сказал безнадежная ситуация.
Жуков едва заметно дернул головой. Он знал, что четвертого сентября немцы начали обстрел самого города, а восьмого захватили Петрокрепость.
— Видимо, пройдет еще несколько дней, и Ленинград придется считать потерянным. — Верховный умолк и пристально посмотрел на генерала.
— Считаю, что Ленинград можно и нужно удерживать! — Жуков четко произнес каждое слово.
— Ворошилова я уже распорядился отозвать. Мне доложили, что маршал лично водил солдат в атаку. Не хватало еще, чтобы Первого маршала страны убили или взяли в плен. Вот будет германцам забава.
Жуков не поверил своим ушам. Пусть в кабинете кроме них двоих никого не было, и все же генералу не верилось. Сталин был откровенен как никогда.
— Есть мнение, — продолжил Верховный, — назначить вас, — он сделал ударение на последнем слове, — командующим обороной Ленинграда. Поезжайте и сделайте все возможное.
Георгий Константинович понял, что беседа окончена. Он встал, чуть слышно щелкнул каблуками и произнес:
— Разрешите идти.
— Идите.
Жуков развернулся и уверенной походкой покинул кабинет Верховного.
* * *Тринадцатого сентября Георгий Константинович прибыл в осажденный город. Вместе с ним прибыл комиссар госбезопасности третьего ранга.[1] В последний момент сам товарищ Берия попросил Жукова взять комиссара с собой, мол, у него ответственное поручение в Ленинграде. Машины уже ждали. Расстались быстро. Первым отошла машина с новым командующим ленинградским фронтом, следом сопровождение.
— Товарищ комиссар госбезопасности третьего ранга, прошу в машину. — Старший лейтенант залихватски козырнул и услужливо открыл дверцу.
Комиссар в длинном кожаном плаще с пристегнутым меховым воротником молча сел на заднее сиденье. Машины покинули взлетное поле и выехали на хорошо укатанную дорогу.
— Что у вас, Каргуль?
Лейтенант обернулся с переднего сиденья.
— Так все исполнено согласно плану. Точно в срок. Товарищ Самойлов ждет.
— Хорошо.
Машину внезапно подкинуло на ухабе, и офицеры красиво приложили водителя по всей его родне.
Часть первая
МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И СМЕРТЬЮ
Зловещие объятья вражьих рук —
Их ощутил великий русский город.
А нечисть, объявившаяся вдруг,
Испытывала ненависти голод.
Кольцом блокадным город обручен
С врагом, не знавшим ранее препятствий.
Тот, ослепленный золотом икон,
Шептал себе: «Иди, бери и властвуй!»
Но город твердо знал — себя сберечь
От волчьих лап зарвавшегося гада
Он сможет — не об этом речь,
О людях, в нем живущих, думать надо.
А те крепились из последних сил,
Уснувших приютила Пискаревка.
Кусочек хлеба стограммовый был
Кусочком счастья — золотой подковкой…
…Года идут. Блокады больше нет,
Нашествие врагам тем вышло боком.
Нам города голодного портрет
Лишь память нарисует ненароком.[2]
Глава первая
ПРЕД ГРОЗОЙ
Сентябрь 1941 года, Ленинград, проспект Володарского, дом 4, Управление НКВД.
— Товарищ старший майор,[3] у нас все готово, — по-военному вытянувшись, доложил человек в медицинском халате. Это подобие армейской выправки ему совершенно не шло.
Его профессорская бородка торжественно топорщилась, а пенсне, съехавшее на кончик носа, придавало человеку вид светила науки.
— Показывайте, Илья Михайлович, — спокойно ответил старший майор.
— Прошу сюда.
Два шага по коридору — и они оказались перед массивной металлической дверью. Профессор принялся крутить кремальеру. Огромный штурвал с трудом вращался и поскрипывал от натуги.
Старший майор терпеливо ждал. Его длиннополый кожаный плащ был наглухо застегнут. Какие бы то ни было знаки различия на плаще отсутствовали — оно и понятно, обмундирование-то не табельное. Но его здесь знали в лицо. Сергей Николаевич Самойлов, начальник секретной медицинской лаборатории при Ленинградском НКВД, был человеком особо приближенным к… и тут палец шушукающихся сотрудников всегда тянулся вверх. Прошу, — коротко пригласил профессор, вытирая испарину со лба.
Старший майор переступил через массивный порог и оказался в просторной лаборатории № 1, в вотчине профессора Никодимовского Ильи Михайловича. Хорошо освещенное помещение хранило абсолютную тишину. Персонал был эвакуирован еще сутки назад, и теперь рабочие столы сиротливо стояли вдоль стен. Сотни пробирок, спиртовок, колбочек, скляночек и прочих емкостей отсвечивали разноцветными жидкостями. Инструменты были аккуратно сложены на большом столе посреди лаборатории. Везде чистота и порядок.
— Вся документация здесь. — Никодимовский прошел к центральному столу и бережно, словно ребенка, взял огромную бумажную папку. — Тут все отчеты о проделанной работе. Результаты опытов и финальная формула.
Начальник лаборатории молча кивнул и принял папку. Но его взгляд холодных серых глаз продолжал буравить профессора в ожидании главного ответа.
— Прошу сюда, Сергей Николаевич. Все в сейфе.
Профессор провел начальника к высокому несгораемому сейфу, на дверце которого красовался императорский двуглавый орел и надпись: «Сейфы Акинфа Пронина, С-Пб, 1909 г. поставщикъ Его Императарскаго Двора». Сейф был политически совершенно не выдержан, но зато прекрасно хранил секреты первой лаборатории.
Никодимовский набрал шифр, вставил ключ и повернул запорную ручку. Дверь бесшумно отворилась.
— Вот, — торжественно изрек профессор, рукой указывая на содержимое сейфа, — сто восемьдесят четыре колбы с готовым раствором.
Самойлов склонился и цепким взглядом пробежался по полкам сейфа, уставленным стойками с маленькими емкостями.
— Все колбы опечатаны сургучом.
— Гарантия?
— Сургуч надежно защищает состав. Проникновение, испарение равно нулю. — Профессор поправил пенсне. — В нужный момент их можно…
— Я понял… — перебил его начальник.
— Товарищ Самойлов… Сергей Николаевич, эффект превзошел все наши ожидания. — Никодимовский склонился и зашептал почти в самое ухо собеседнику: — Сто процентное поражение вражеской группировки гарантировано. Как вы и просили. Немцам не видать колыбели нашей революции. Как только они войдут в город…
— Хорошо. Очень хорошо, Илья Михайлович. Родина и партия вас не забудут.
— Я не один. Прошу отметить всю лабораторию.
— Несомненно. Сам товарищ Сталин следил за вашими успехами.
При упоминании имени вождя профессор выпрямился, расправил плечи. Он был готов к награде… к Сталинской премии прямо сейчас.
Глаза старшего майора несколько оттаяли, он положил руку на плечо Никодимовскому.
— У него есть название?
— Мы назвали его ВВВ.
— ВВВ?
— Да. — Профессорская бородка нервно дернулась. — Вирус великого возмездия.
— Отличное название. Закрывайте сейф.
Товарищ Самойлов отдернул руку и внимательно проследил за манипуляциями профессора, запоминая шифр замка и последовательность действий. Когда сейф оказался запертым, он протянул ладонь.
— Ключ, Илья Михайлович.
— Да, конечно. — Никодимовский протянул ключ, но от проницательного взгляда энкаведешника не укрылось легкое смущение на лице медика.
— Он в единственном экземпляре?
— Что вы, Сергей Николаевич! — Профессор отшатнулся в сторону. — Как можно? Конечно, в единственном…
— Успокойтесь, я вам верю.
Они покинули лабораторию. На этот раз Самойлов помог профессору закрутить кремальеру. Затем они прошли длинным