Глянул на телефон. До прихода Илоны оставалось полчаса, если не задержится нигде. Сообщать ей о своем приезде не захотел. Пусть будет сюрприз.
Когда Лона вошла в квартиру, из-за неожиданности чуть пакет не выронила. Вадим сидел за кухонным столом и курил, не заботясь открыть окно для проветривания.
— Привет. — Выдохнула ошарашенно.
— Привет. — Кивнул, крутя в пальцах чужую зажигалку.
Взгляд непроизвольно приклеился к его рукам, и по спине пошли мурашки. Блин! Как он узнал? Почему появился ни с того ни с сего? Она же просила маму держать язык за зубами!
— Давно ждешь? — пытаясь подавить приступ паники, сделала шаг в его сторону. Ну а куда ей было идти с продуктами из супермаркета? Хотя видит бог, подходить к нему боялась. Темные глаза смотрели прямо и неотрывно. Он, по-моему, даже не моргнул ни разу за все время. Смотрел и вертел злосчастную зажигалку.
Не успела Лона подойти, наклонился и взял свою куртку в руки. Достал из внутреннего кармана пачку презервативов и бросил на стол перед собой. Щурясь от дыма, сделал последних две затяжки, медленно с силой раздавил бычок в пепельнице, после чего раскрыл пачку и достал контрацептивы. Оторвал один из ленты, и, вставив в зубы, надорвал упаковку.
Илона резко отвернулась и отошла в сторону, подавляя озноб. Уперлась руками в столешницу. Надо его остановить! Но как?! Как сказать, что у нее теперь есть Димка? И что жить такими рывками ей очень тяжело. Зачем он ее мучает?!
Вадим подошел к ней сзади и прижался, нависая, повторив позу точь в точь, поставив руки по бокам от ее ладоней. Постоял так с минуту и начал молча раздевать: снял ветровку, потом футболку… а она, словно живой манекен, подчинялась и не могла выдавить и слова. Сопротивляться? А многие ли смогут противостоять, когда каждая клеточка тела вопит о желании и предвкушение уже давит между ног с такой силой, что мозги напрочь отказываются воспринимать реальность?
Он действовал на нее так всегда. С самого начала, как только вошла в пубертатный период, и проснулась сексуальность. Уже тогда она впадала в перманентный внутренний конфликт глядя всякий раз на Вадика. Потому что с одной стороны жутко охота, а с другой начинала себя ненавидеть за такое желание и за то, что такая распущенная и не целомудренная.
А он тем временем расстегнул ее джоггеры и потянул вниз, не забыв провести пальцами между ног несколько болезненно-сладких раз. Развернул к себе только после того, когда на ней практически ничего не осталось. Все так же, не говоря ни слова, подсадил на столешницу, снял с себя реглан и расстегнул пряжку ремня. Глядя в глаза, медленно потянул молнию на ширинке. Перевел тяжелый взгляд на губы и тут же наклонился, обдавая горьким запахом табака.
— Вадим… — она честно сделала попытку его остановить. Да, пусть вялую и несмелую, но сделала! За что была наказана.
Разумовский впервые был с ней груб. Не спеша протянул руку, взял за затылок, а потом резко впечатался в губы, проталкиваясь языком. Он никогда до этого не кусал ее, целуя. Было очень непривычно и больно слегка. Это отвлекало, не давало ни сконцентрироваться, ни расслабиться. Намучив вдоволь, подхватил, и, усадив себе на талию, отнес к дивану, где вначале сел вместе с ней, а потом вдруг отбросил назад, наваливаясь сверху. Забрался рукой в сокровенное место, проверяя готова ли…
Илона чувствовала его напряжение и злость, которые словно статические разряды потрескивали по коже. Появилось ощущение вины: женщина не должна отказывать своему мужчине, а она ясно дала это понять, когда обхватила себя руками и попыталась соскочить вниз. Он поэтому так раздражен? Или из-за зажигалки?
Вадим протянул руку в сторону и взял презерватив. Оказывается, тот лежал рядом, предусмотрительно брошенный на деревянный подлокотник…
За двадцать минут довел ее до оргазма дважды, прежде чем дать волю бешенству. Знал, чувствовал всю без остатка: как дрожит в преддверии, как изгибается и как пальчики на ногах поджимает, выпуская сладкий стон, не в силах сдерживаться. Это ее скуление для него словно доза для наркомана — туманило рассудок, заставляя превращаться в животное. Дальше — все. Природные инстинкты дали отмашку. Краешком разума понимал, что с ней нельзя так жестко, но остановиться уже не мог, вколачиваясь с такой силой, что казалось, разорвет на части…
Вадик вышел из дома и привычным жестом выбил сигарету из пачки. Прикурил. Будучи взрослым мужиком и ворочая немалым бизнесом, который сколотил собственноручно, он давно уже не знал что такое муки совести. Если допускать в себя чувство вины, ничего хорошего не будет. Тем более что лекарства от прошлого не существует, а потому заниматься самоедством не собирался. Он ведь не принуждал ее никогда. Наоборот! Всегда морозился и пытался остановить.
Внезапно зазвонил телефон, заставив дернуться. Бл@! Забыл на столе! Если это Лонка, хоть бы мать не увидела. Вопросов потом не оберешься! Щелчком пальцев выбросил окурок прямо в урну и быстрым шагом вернулся в дом. На дисплее светилось имя «Марк». Хм. Чего это он? Уехал всего пару часов назад.
— Вадь, ты мне нужен. — Услышал в трубке короткую, но емкую просьбу.
— Говори. — Еще не зная сути, тут же развернулся в сторону выхода. — Мам, я по делам. — Крикнул, обернувшись.
— Ты куда, сына? — послышалось из кухни.
— Я позвоню, когда освобожусь. — Пообещал, переобуваясь. Потом спросил: — Марк?
— Дуй ко мне.
— Еду.
Выехав за пределы поселка, прибавил газу. Что за день такой? У брата явно что-то случилось. Несмотря на то, что их родство и не родство было на самом деле, так, седьмая вода на киселе, они с Вульфом всегда не только называли, но и чувствовали себя братьями. С самой юности. Бог мой, сколько ж лет прошло!
Глава 2
Ему было девятнадцать, когда отец решил переехать из Дальнего Востока на родину. «Всех денег не заработать, а пожить еще хочется» — любил повторять. Не успел, бл@, пожить. Умер через пять лет по приезду. Подорвал здоровье, работая на китобойном судне, да так и не смог восстановиться. Но успел построить дом из сруба на краю поселка и земли прикупить несколько гектар.
Они с отцом Марка были троюродными братьями. А Вадим, хоть и воспитывался как родной, с биологической точки зрения таковым не являлся, так как был ребенком от первого брака матери. Общих же детей, несмотря на все старания так и не вышло, а потому все внимание в итоге досталось