Заезжая в город, Разумовский вновь задумался о Лонке. Что же произошло? Неужели малая нашла ему замену? Скрипнув зубами, повернул в нужную сторону и чертыхнулся про себя. Вчера сам пообещал брату не трогать ее больше. Сам! А сегодня готов поехать и нагнуть любым способом. Да хоть силой!

Подумал, тут же представил и почувствовал, как любимый дружбан дернулся ниже пояса. Ну да, разрядки вчера не вышло. Но ничего. Сейчас разберемся что там, у Марка, а вечерком заглянем на кофе-чай и восстановим свои права. И похрен о чем он там спьяну вчера зарекался. Не так они должны были расстаться! Вовсе не так! И тут же себя осадил: а как? Что ему вообще мешало после развода забрать ее к себе в Вильнюс? Скривился. Пять лет без продыху. Съемное жилье, больше похожее на берлогу медведя-шатуна. Злоба на всех баб после измены благоверной. Ну, куда было тянуть этот лютик с голубыми глазами?

Да и не думал он раньше никогда серьезно в эту сторону. Бл@, ведь ребенок же! Хотя… давно уже не ребенок. Вадим, несмотря на все не воспринимал ее как женщину. Она всегда оставалась «Малой». Кличка, прилипшая с детства, словно барьер стояла между осознанием происходящего.

Зачем он вообще на нее полез?! Выпросила. Не поверите, выпросила! Ей тогда двадцать три уже стукнуло. Узнав о его разводе, сама пришла. Лепетала несуразицу какую-то. Он даже не вслушивался особо. Торкнуло, когда услышал просьбу «быть первым».

— Малая, ты с ума сошла? — порядком офигев, округлил глаза.

— Я настолько тебе неприятна? — ответила вопросом на вопрос.

Он молча смотрел и не знал что сказать. Ее чувства к нему не были откровением, но чтоб вот так!

— Лона, ты ж мне как сестра, ну что ты, в самом деле. — Попытался корректно съехать.

— Ладно, все понятно. — Изменившись в лице, отвернулась и ушла.

Это было в обед. До конца дня он вдул пачку сигарет. Под вечер аж мутило.

На следующий день увидел ее в центре, возле супермаркета. Болтала с каким-то муднем малолетним, смеялась. Вадим тогда впервые почувствовал что-то вроде ревности. Даже не ревности, а беспокойства, что ли. Молча запихнул ее в машину и попытался прочитать лекцию о том, что девственность не есть недостаток, а наоборот, предполагает уважение мужа в дальнейшем. Полный писец, бл@! Будучи тридцатишестилетним мужиком, довелось объяснять такие вещи вполне взрослой кобыле!

— Хорошо. — Кивнула в ответ, скуксившись. — Я все поняла.

Отвез ее домой, а сам еще несколько дней думал. Благо если попадется ей нормальный пацан. Чтоб любил, уважал, ценил. Ну и опытен был в этом деле. По любому первый раз будет больно. Там выдержка нужна, ласка. Останавливал себя, матерясь, а мысли эти, словно намагниченные возвращались в голову.

В те дни он принял окончательное решение пристать на предложение бывшего сослуживца войти с ним в долю по развитию бизнеса в Литве. Там, по всем данным выгорал очень вкусный заработок, но требовалось время и силы. Фирму по поставке запчастей для аграрной техники, поднятую с нуля здесь, мог вполне курировать удаленно. Да и после развода хотелось сменить все. Бывшая жена пила соки не стесняясь, торгуясь дочерью как неживым существом. Видеться практически не давала, постоянно ныла о нехватке денег и… продолжала встречаться со своим еб@рем.

Чего ей не хватало, он так и не смог понять. Жили же вроде нормально. А при разводе выслушал такое, что колотило его не один месяц. И про то, что не уделял внимание, и про то, что постоянно на работе торчал и ей по дому никакой помощи не оказывал, и в сексе он как животное, оказывается. Женщиной она, видите ли, себя не чувствовала. Короче. С ее слов вывод был один: ее измена — это его заслуга. Мол сам ее довел до этого.

А когда ему было его уделять? Внимание это гребаное? Пахал как вол, стараясь обеспечить всем что можно и чего ее душе угодно: квартиру, машину не только себе, но и ей, шубы, кольца, сиделку для тещи, дачу тестя снес нахрен и новый дом поставил со всеми удобствами.

Все пошло прахом.

Когда он Марку потом пересказывал претензии бывшей, у того, по-моему, даже левый глаз округлился, который в силу давней травмы был всегда полу-прикрыт.

— Вадя. Прекращай бухать и осмотрись. Нормальных баб вокруг — что крапивы за баней. Переступил и пошел дальше. И на будущее возьми за правило быть хозяином в семье, а не только добытчиком. Мы тысячу раз уже говорили об этом.

Политику брата по отношению к женщинам он прекрасно знал. Там все Вульфы не отличались мягкотелостью. Жен своих гоняли и держали в узде так, что иной раз хотелось Яну Георгиевичу, отцу Марка, в глаз зацедить. А уж про деда Георга так вообще говорить нечего — бабушку Полю держал в хозяйстве чуть ли не на уровне скотины.

— Такую Лизу, как у тебя, поди найди. — Проворчал тогда в ответ.

— Ты зря так думаешь. Бабье четко поддается дрессировке, главное спуску не давать. Обязанности мужа и жены давно известны и прописаны простыми правилами. Женщина в браке должна: угождать, ублажать и уступать. Мужчина — кормить, защищать и трахать. Если эти условия соблюдать — семья никогда не развалится.

Откуда у этих постулатов ноги росли, Вадим знал без объяснений — дед Георг во внука вколотил, как пить дать. А он, дурак, дал слабину. Вот и выгреб. Ни семьи, ни ребенка. То, что все эти «прописные истины» не спасут брак Марка, они еще не знали. Через год погиб Митька, сын. Поехал кататься с корешами на машине и попал в аварию. Лиза, первая жена брата, ушла в затяжную депрессию. Они прожили еще полгода вместе, а потом разошлись по обоюдному молчаливому согласию.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Разумовский никогда бы не смог предположить, что именно отъезд в Вильнюс и подтолкнет его к тому, что в итоге окажется в кровати сверху на Лонке.

До вылета оставалось четыре дня. Он в тот вечер по просьбе матери завез швейную машинку тете Маше. Собирался после этого двинуть с друзьями в город: планировали вначале посидеть в кабаке, снять телок да расслабиться в домиках на берегу реки.

Малая впустила его в дом и застыла, глядя своими прозрачными глазами.

— Это правда, что ты уезжаешь? — спросила со страхом и явной надеждой, что он опровергнет дошедший до нее слух. Бл@… Только этого не хватало! Ведь просил же не говорить ей.

— Да, Лона. Уезжаю. — Смысл было врать? Билеты на самолет уже лежали дома на столе.

— Надолго? — поинтересовалась безжизненным голосом.

— Не знаю. Не исключаю, что навсегда. — После этих слов надо было разворачиваться и уходить! А он, дурак, посмотрел на нее!

То, как что-то