– Какое мне до тебя дело? – возмутилась королева. – Ты говоришь без почтения, ты пялишься на меня, ты дурно пахнешь и ты калека. Что я еще должна с тобой сделать? В люльку тебя положить и из груди молоком кормить?
– Да пошли вы, – на глаза мне навернулись слезы. – То, что я калека – еще не значит, что я не человек. А вы просто ядовитая гадюка.
– Пристрелите его, – приказала королева зло.
– А я рад, – выплюнул я ей в лицо, чувствуя, как слезы по щекам катятся. – Да, убейте меня. Давно пора мне сдохнуть чтобы я никому не мешался. Так гуманнее будет, чем бросать меня в темницу без обезболивающего.
– Я передумала. Бросьте его в темницу и пускай гниет там, пока не сдохнет от голода.
Я закусил губу, а потом вдруг – не знаю, откуда в голове у меня взялись эти слова – сказал:
– Сердце у вас черное. А может и вовсе нету. Неудивительно, что вас прокляли...
Повисла вдруг тишина. Королева застыла, девушки застыли. А потом она сказала зло, чеканя каждое слово:
– Знаешь, ты прав. Сердце у меня черное. Он мне так и сказал три года назад. Дорогая моя, любимая Ласла. Сердце твое больно, и если ты что-то не сделаешь – не станет тебя совсем. Потому я проклинаю тебя, любовь моя, для твоего же блага. И с этого дня каждый, родившейся под небом нашего мира, только увидев твое лицо – упадет от страха без чувств, а каждый, кто вкусит твое тело – тут же и умрет. И так будет до тех пор, пока сердце твое не очистится от этого яда.
– Так что же вы и дальше зло-то творите? – шмыгнув носом, спросил ее я. – Слабо хоть раз сострадание проявить?
Она помолчала, поворчала, словно кот, у которого отнимали еду.
– Ладно, хорошо, я поняла, – выплюнула королева в конце-концов, вылезая из ванны. – Отнесите его в гостевые покои и приведите ему доктора. Пускай вылечит этого убогого, поставит на ноги. А потом гоните это ничтожество плетьми отсюда на улицу.
И меня, ошарашенного но победившего, утащили наконец подальше от этой злыдни, чему я был несказанно рад.
***
Спустя полчаса я лежал на красивой мягкой постели – не то что моя жесткая кушетка дома – и чувствовал себя не в своей тарелке. В комнате собрался целый консилиум, состоявший целиком из девушек в масках. В составе имелось: две собаки – те самые, что таскали меня туда-сюда по замку, две спорящие друг с другом змеи – видимо медики, две совы – как я понял маги, и добрая дюжина мышей. Присутствие собак здесь, правда, не особо требовалось, но они не спешили уходить, разглядывая меня как какое-то чудо природы. Еще бы... Я нагрубил самой королеве и остался жить. Как я понял из их разговоров – я должен был бы уже в петле висеть у въезда замок, но почему-то не висел.
– Ну ты вообщееее, – периодически восхищенно говорила одна из собак. – Ну ты даешь!
– Защемление! – шипела одна змея. – Защемление позвоночного змея, и точка! Все факты на лицо!
– Нет, это капсульный взрыв позвоночной змеи, – отстаивала свое мнение вторая. – У, змеища, да что ж ты не видишь что ли из-за своей маски ничего?!
– Вы кушайте, кушайте, – пищала мышь, подкладывая мне в тарелку какой-то сладкой, незнакомой каши. – А то вы такой худой и болезненный...
– Да, тупая ты кобра, защемление я тебе говорю!
– Мы же уже сказали – пока проклятье не снимем, не вылечите вы его, чем бы он там не болел, – устало, флегматично вздохнула одна из сов.
Да, на мне оказалось проклятье, хотя в это слабо верилось.
Когда меня притащили в гостевую комнату – богато обставленную и вкусно пахнущую – я хотел только покоя. Куда там – меня тут же затолкали в теплую ванную и принялись отмывать. Занимались этим, переругиваясь смущенно, собаки и мыши. Собаки, правда, больше перетаскивали с места на место, а мыши как раз приводили в порядок. Как я понял не так просто они эти маски носили – мыши явно были прислугой а собаки – охраной.
Я бы порадовался внезапной “головомойке”, если бы она не предварялась такой страшной нервотрепкой. Да и то, что меня купали как маленького незнакомые девушки смущало. Смущала и запущенность моего несчастного тела – я еле-еле обтирался дома сам да голову мыл кое-как раз в неделю, за собой почти не следил. Смысла не видел – кто меня видит? А тут оттерли меня, голову тремя шампунями промыли, всякими кремами намазали, духами обрызгали. Как в салоне красоты, честное слово.
Потом, когда меня чуть привели в порядок, пришла девушка в маске свиньи – видно с кухни. Сунула нам всем этой самой каши и отчалила, что-то ворча. К тому времени спина у меня уже болела так, что хоть на стену лезь! Я сказал об этом мышам, и они тут же побежали за врачами. Пришли змеи. Ощупали меня, напоили вызывающими сомнения микстурами, сделали массаж, натерли чем-то ароматным несчастную спину. Удивительно, но мне полегчало. Потом эти самые змеи достали иголки и затеяли мне какое-то мудреное иглоукалывание, пообещав, что вот я сейчас встану после него и побегу.
Разумеется у них ничего не вышло. Никуда я не побежал.
Еще бы. Со мной год целый маялись все городские больницы, но врачи так и не поняли, что со мной и моими ногами и позвоночником не так, и почему они не лечатся. Так что я даже не расстроился – провал был закономерен. И тогда они уже позвали сов.
Совы поохали надо мной, потрогали снова, посмущались, еще потыкали в меня иголками – больно, между прочим, потыкали! А потом заявили, что я – проклят. Ничего хорошего для меня это не значило.
– Надо сообщить ее величеству, – ухнула одна из сов.
– Не думаю, что ее это обрадует, – фыркнула собака. – Вы бы знали, чего он ей наговорил! Я думала, что она сейчас как разозлится, как пыхнет на него огнем...
– Нет, тут что-то не так, – сказала вторая сова. – Я за три года проклятье королевы изучила хорошо, и тут очень почерк похожий. Тоже... Не подобраться. Не зря, ой не зря, он ему подарил эту зажигалку.
– Один хрен, выкинет она его на улицу, что мы королеву не знаем что ли? – фыркнула змея. – Не будет же она с ним нянчится.
Я только вздыхал и