Читать «Сказка для злой мачехи или в чертогах Снежной королевы»

Знаете, я никогда не думала, что прожив тридцать лет с хвостиком, проучившись в нескольких учебных заведениях из которых два высших — я однажды проснусь в сказке. Но это случилось. Вот только сказка эта оказалась совсем недоброй, так как я в ней — злая королева. Можно ли было с этим смириться? Однозначно — нет. Кто‑нибудь помнит, чем закончилась история злой королевы в Белоснежке и семи гномах? Нет? Так я напомню: королеву — ведьму заставляют отплясывать на балу в честь помолвки принца и принцессы в раскаленных железных башмаках, и она умирает в муках. Как вам такая перспектива?! Вот и я о том же!

К тому же в этой сказке я — уродина. В первый раз, увидев себя в зеркале, я ужаснулась: королева Ринари, место которой я заняла, оказалась не просто не красивой, — уродливой. Овальное лицо, сдавленный в переносице длинноватый нос, широкие скулы, глаза навыкате, оттопыренная нижняя губа и тяжелый подбородок, а так же неухоженная кожа, излишний вес и полное отсутствие вкуса. Только две вещи в облике ненавистного морока до сих пор вызывают у меня легкую зависть: роскошная полная грудь четвертого размера и грива иссиня — черных вьющихся волос. Остальное приходится прятать, корректировать и, в прямом смысле слова, шпаклевать. Хотя с момента моего появления в сказке — а это уже год и четыре месяца, — морок, а точнее, наведенная на меня кем‑то личина, начала преображаться, становясь если не красивой, то хотя бы не отталкивающей.

А к «неописуемой красоте» прилагался еще и брат. Очень привлекательный мужчина: высокий, в меру мускулистый шатен с невероятными глазами почти желтого цвета. Со стороны может показаться, что Дилан преданный и заботливый брат, но это на первый взгляд, на деле мужчина оказался: вспыльчивым, порывистым и не в меру ревнивым. Его грубость часто граничит с жестокостью, которую, не оправдывает даже его двойственная сущность. Дилан не обуженный ведьмак. Знает ли он об этом — не известно, — но в последнее время, как мне кажется, мы со скрипом начали находить общий язык.

В моей сказке так же присутствует Его Величество Николас Ристанский — отец Белоснежки. Тоже очень красивый мужчина: высокий, широкоплечий, подтянутый русоволосый полубог с печальным взглядом и грустной улыбкой. Поначалу я даже влюбилась в него, но не как взрослая женщина, которой являюсь на самом деле, а как девочка — подросток, со всеми вытекающими последствиями. Я даже помогать ему стала — благо, до сказки работала помощником финансового директора, да и образование не подкачало, — но чем больше я помогала, тем больше на меня взваливали. Сейчас уже не скажу, как получилось, что я начала расследовать крупные кражи и финансовые аферы, но не успела ахнуть, как оказалась вовлечена в темный мир криминального Ристана. А там, где криминал, там Натан граф Лейкот — верный пес Его Величества. Мужчина умный, интересный и загадочный. К нему меня потянуло уже серьезно, но не на столько, чтобы потерять голову и во всем признаться.

Призналась я только Ирону, главному магу Ристана, и не прогадала. Он оказался действенно тем самым светлым магом: немного взбалмошным, слегка безалаберным, непомерно увлеченным, но в то же время по — настоящему добрым и честным. Иногда я бегаю к нему пожаловаться на судьбу, но чаще он ко мне — пожаловаться на неудавшийся эксперимент или отсутствие нужного ингредиента. Так и поддерживаем друг друга.

По ночам, меня, в облике Тени, поддерживает не менее загадочный Дым — огромный разумный волк. Он помогает мне расследовать дела, и как‑то связан с Натаном. Дым удивительный: он ворчливый, насмешливый и очень надежный.

Еще в замке у королевы — Ринари есть вредная камеристка — Жезель. Она любит делать своей госпоже мелкие пакости. Но, при этом, Жези единственная, кто не морщится и не отворачивается от меня, хотя ей и приходится терпеть мой нелегкий характер и странные, с ее точки зрения, поступки.

А из‑за свалившегося на меня, как снег на голову, расследования убийств в соседнем королевстве — Ворвиге в городке Волчья насыпь к нам присоединился еще и темный алхимик. Тот еще любитель покопаться в чужих внутренностях. Ирон невзлюбил Роди с первого взгляда, и мне пришлось очень постараться, чтобы мужчины не поубивали друг друга. Но вот что примечательно, несмотря на ощущение, что Роди только притворяется этаким милым чудаком, а на самом деле, личность весьма неординарная и опасная, к тому же ищет выгоду в нашей «дружбе», рядом с ним я чувствую себя защищенной. Нонсенс! Но что поделать, я сама предложила ему помочь выбраться из Ворвига и сама же, — никто за язык не тянул, — попросила у него помощи. Что само по себе примечательно, так как раньше я помощи ни у кого не просила, даже к Ирону ходила больше за советом, чем за помощью. Все‑таки, есть у меня подозрение, что алхимик надо мной поалхимичил — знать бы еще как?

Так я думала сидя за столом, и размышляя, что написать Натану. Получалось плохо. А все по тому, что…

— Рит! Рита! Ну, Ри — ита!

Что мой персональный ужас, наигравшись за день в снежки, накатавшись на санках и слепив трех снеговиков, упорно не желает укладываться спать. И это при том, что начиная с половины девятого, мы укладывали ее поочередно, но сейчас двенадцать, а Снежка до сих пор не спит.

Я недовольно поджала губы, и, отложив перо, повернулась на стуле, с укором посмотрела на Белоснежку.

— Снежка, ты, что мне обещала?

— Ну — у, — сделала та невинное личико.

— Что ты сейчас закроешь глазки и постараешься уснуть, — напомнила я ей.

— Но мне не спится, — надулась принцесса, — Ри — ита.

— Да, Снежка?

— Посиди со мной.

— Снежка, я и так с тобой сижу. Ты умучила всех: Мастера Ирона, Дилана, я не говорю уж о Ринари, между прочим, она играла с тобой целый день.

— Она ведьма.

— Снежка, ты опять за свое? — нахмурила я брови.

— Но она, правда, ведьма! — насупилась девочка и забавно надула щеки, — Я не хочу с ней играть, я с тобой хочу.

— Мне, конечно, приятно, Снежка, что ты хочешь со мной играть, — встав из‑за стола, я подошла к кроватке и присела на ее край, — Но ночью маленьким девочкам надо спать.

— Я не маленькая, — начала капризничать принцесса.

— Еще какая маленькая, — улыбнулась я, повернулась боком, взяла ребенка за плечи и прижала к себе, — Давай, закрывай глазки. Я посижу прямо здесь, а ты засыпай.

Принцесса заметно расстроилась:

— Но если я засну, ты уйдешь, — тихо произнесла она.

— Уйду, — кивнула я, — но только, когда ты крепко — крепко заснешь. Давай, Снежка,