Клан Си с особенным вниманием присматривал за своей младшенькой с тех пор, как Рэйн был замечен в своей необычайной, истой увлечённости ею. Это было в 239-м, четыре года назад. Тогда Рэйн вернулся из провинции с маленьким сыном. И, не смотря ни на что, влюбился с первого взгляда. Его глаза чаще всего говорили за него. Даже малыш Феррон всё очень быстро понял.
Но тогда Мелиссе ещё не было тридцати и ухаживать за ней всерьёз – аморально и вдвойне предосудительно потому, что Рэйн ещё был женат. Впрочем, его супруга, Красивейшая из женщин, Моргана Аргиад, давно и прочно прикипела сердцем к брату Мелиссы, тому самому губернатору столицы, которого ещё называли "почти святым Брайаном".
Год назад, в 242-м, Брайан и Моргана поженились, а Рэйн всё же не сумел перейти ни к каким решительным действиям. Что он мог, так это баловать Мелиссу подарками, составлять ей компанию в прогулках и выездах, когда все другие отказывались, и защищать её перед лицом родителей, когда они бывали недовольны ею.
Недавно ей исполнилось нужное число лет. Мелисса прямо сказала ему, что знает о его чувствах, но ему не на что надеяться и если он будет продолжать тратить время на неё, то должен знать, что для неё это ничего не будет значить.
– Рэйн, прекрати, – толкнул принца плечом граф Эшберн – ещё один Сильверстоун, из тех, что моложе.
– В чём дело? – Рэйн обернулся к графу, приходящемуся племянником Мелиссе и мужем её подруге Чайне Циан, но тот только выразительно посмотрел на высокие, от пола и почти до потолка, окна, за которыми лил дождь. Считалось, что дождь идёт всегда, когда Рэйн сверх нормального поглощён своей влюблённостью.
– Прошу прощения, – извинился Рэйн прежде всего перед Мелиссой, скользнувшей по нему безразличным взглядом. Она всегда и всем говорила, что терпеть не может дождь. Но вместо того, чтобы прекратить ливень, явно необычный для второй половины осени, принц поднялся, подошёл к одному из окон и, распахнув створки, вышел в сад.
Вышел и очутился на своём месте. Если поднять голову и позволить каплям дождя бить в лицо, то вода смоет часть краски со скул и век. Если пробыть довольно долго под дождём, то одежда намокнет, станет холодной и будет тянуть к низу, волосы разгладятся и станут видны коротенькие рожки шиатра.
"Не стоит оно того, – сделал вывод Рэйн и, прекратив дождь внезапно, вернулся, прижимая влажные, похолодевшие ладони к щекам. – Не в таком уж плохом состоянии сейчас, чтобы лечиться дождём. Да и до центральных вспышек ещё достаточно времени. Следует приберечь свои шансы".
Мелиссе что-то пришло в голову и она, поднявшись, почти бегом ринулась куда-то в сторону библиотеки, задев Рэйна, почти сбив его с ног, но даже не обратив на это внимания.
Треск ткани.
– О нет! Нет! – воскликнула она и рванула на себя юбку. Ерунда, но кружево её юбки зацепилось за узорный эфес его рапиры и порвалось. Девушка тем не менее оказалась крепко прицеплена к ненужному воздыхателю. Это была такая невероятная случайность, что Рэйн не сразу подчинился, когда Мелисса громко потребовала, чтобы он хоть что-нибудь сделал. Рэйн, озираясь, старался отцепить кружево так, чтобы не разорвать его ещё больше. Мелисса внимательно относилась к красивым вещам и её эта особенность усилилась с тех пор, как в доме Си поселилась Красивейшая из женщин – Моргана.
– Ну же, Рэйн, чего ты так долго?! – воскликнула недовольно девушка, а сама обеспокоенно повернулась в сторону библиотеки, в дверях которой, как успел заметить принц дождя, разыгрывалась сейчас сцена, помешать которой и торопилась Мелисса.
Дело в том, что у любвеобильного брата Мелиссы, Роджера Кардифа, было достаточно много детей, что закономерно. И если сыновья, те трое, что из всех сумели выжить в войнах и сражениях, жили в доме Си, то дочери Кардифа, точное число которых не поддавалось разумению, только по великим событиям посещали Ньон. И у крылатого принца империи, сегодня посетившего этот дом, Алекса Санктуария, кружило голову от такого количества малознакомых красивых леди, посетивших празднества по случаю совершеннолетия Мелиссы. Так, скорее всего, он вознамерился преследовать одну из дочек Кардифа, и пойти в библиотеку, чтобы продолжить являть жертве наглое обаяние богатого, сильного и привлекательного мужчины, тем беспечного.
Мелисса и собиралась помешать Алексу остаться с одной из доверчивых племянниц наедине, когда зацепилась за Рэйна.
Хорошо, что Бриана сообразила преградить Алексу дорогу. Бриана Ил'Майр воспитывалась Роджером Кардифом и больше никем, так что то, чем она славилась – это хорошим ударом по носу в любом случае из тех, которые не устраивали её.
Алекс сказал что-то неверно.
Раздался глухой стук вместе тонким хрустом.
– О, девочка, я же хрупкий, не-ет, – простонал с болью в голосе Алекс, зажимая нос. – И так сложно выжить с таким телом, а ты ещё добавляешь.
Кровь, вовсе не перламутрово-голубая, закапала из носа принца на кардифский, порядком потёртый уже, ковёр.
– А почему у тебя кровь красная? – невинно, но не без капельки лукавства в лице, спросила Бриана. Любопытная, она даже подалась вперёд, чтобы лучше разглядеть цвет, окрашивающий сейчас платок Алекса, с помощью которого было решено спасти полы в доме Роджера.
Но принц только посмотрел на неё и вдруг в три счёта стянул с плеч Брианы её старомодное платье и сильно толкнул к окнам:
– Лети, – сказал он, – притащи мне Пэмфроя немедленно. Шевелись!
Бриана, крепко застыв, бросила через плечо:
– Я слышала, что ты не настоящий крылатый, но чтоб настолько…
– Не до объяснений, детка! Лети, сказал!
– Найдётся кому и без меня слетать за его светлостью, – протянула крылатая, медленно поворачиваясь к Санктуарию.
Но тут случилась одна странно необъяснимая вещь. Несмотря на то, что принц ничего не сказал, а только посмотрел на неё, глаза Брианы вдруг неизвестно от чего быстро обесцветились и, резко бросив "так и быть", крылатая