Прошло около пятнадцати секунд, сопровождаемых стуками в дверь и криками Бартенса. Наконец послышались шаги. Кто-то, остановившись за дверью, спросил:
– Эй, кто там разоряется?
Голос был мужским, низким, с характерным местным акцентом.
– Простите, сэр. – Бартенс тут же смягчил голос. – Не знаю, кто вы, но я не могу выйти из туалета. Может быть, вы откроете дверь? Или позовете сюда того, кто ее закрыл? Я опаздываю на самолет.
– На какой самолет?
Бартенс посмотрел на Дика. Тот стоял, подняв «узи» и беззвучно шевеля губами. Было ясно: он выдавливает из себя ругательства. Наконец отрицательно затряс головой, что означало: отвечать на этот вопрос не следует.
– Сэр… – Бартенс вздохнул. – Я прошу вас сделать что-то, чтобы я мог выйти отсюда. Мой самолет здесь ни при чем.
– Вам придется потерпеть, сэр. Я служащий полиции аэропорта. В настоящее время в аэропорту проводится операция. Двери перекрыты по указанию начальства.
Байер продолжал беззвучно выдавливать ругательства.
– Что за чушь? – Бартенс повысил голос. – Какая еще операция? Откройте дверь, черт вас возьми! Или назовите свое имя, чтобы я мог пожаловаться вашему начальству! Как вас зовут?
– Не хотел бы вас обидеть, но сначала я хотел бы узнать ваше имя. Может быть, вы как раз тот, против которого проводится операция.
– О, черт… – Бартенс посмотрел на Байера. Назвать себя он не мог, поскольку служащий полиции аэропорта или тот, кто выдает себя за него, не должен знать, что в операции участвуют коммандос. Поймав взгляд Бартенса, Байер ткнул себя в грудь большим пальцем: «Назовись мной». Бартенс поднял брови: «Ты уверен?» Дик мотнул головой, что означало: «Не медли, время уходит».
– О'кей, – сказал Бартенс. – Так вот, слушай меня, коп. Я инспектор ФБР с особыми полномочиями. Командированный сюда, к вам, в ваш чертов Фэрбенкс. Тебе достаточно?
– О… Сэр, простите… Я понятия не имел, что вы из ФБР… Но все же… – Говоривший замолчал. – Простите, сэр… Фэрбенкс – городок маленький… О том, что к нам прислали федов, я бы наверняка знал… Мне придется связаться по рации с начальством… Уж простите… Вам придется подождать. Извините, сэр. Я вызываю начальство.
Шутов посмотрел на Байера. Тот, на секунду подняв глаза вверх, покачал головой. Означало это примерно следующее: «Не важно как и почему, вся наша конспирация полетела к чертовой бабушке. И вообще, дело плохо».
Шутов придерживался такого же мнения. Им было отлично слышно, как человек, назвавшийся полицейским, переговаривается с кем-то по рации.
– Да, сэр… – доносилось из-за двери. – Это Поппинс, сэр… Какой-то человек требует, чтобы я открыл дверь, ведущую к нижнему туалету… Говорит, из ФБР… Нет еще, сэр… Хорошо… Сейчас спрошу…
За это время Байер беззвучно, одними губами, успел спросить у Бартенса, есть ли среди полицейских аэропорта Поппинс; сразу же уловив суть вопроса, атабаск кивнул: есть.
Наконец из-за двери донеслось:
– Простите, сэр. Мой начальник просит вас назвать свое имя.
Бартенс на всякий случай взглянул на Байера, тот еще раз ткнул себя пальцем в грудь: «Назовись мной».
– О'кей, братишка, – сказал Бартенс. – Меня зовут Дик Байер.
– Дик Байер?
– Точно. Дик Байер.
Теперь они, все трое, ждали реакции Поппинса.
Тот, судя по интонациям, снова обратился к начальству:
– Сэр, он говорит, его зовут Дик Байер… Да, сэр… Да, уверен… Ara… Ara… Хорошо, сэр… Да, согласен с вами… Лучше открыть…
В ту же секунду Байер сделал движение, чтобы оттолкнуть Бартенса от двери. Но не успел. Раздался треск автоматной очереди. Пули, пущенные на уровне головы Бартенса, прошили обе створки от края до края. Сразу же стало ясно: Бартенса задело. Ткнувшись лбом в дверь, атабаск, оставляя кровавый след на светлой поверхности, медленно сполз вниз. Он лежал чуть повернувшись, так, что было хорошо видно: одна из пуль попала ему точно в глаз.
Несколько мгновений в воздухе стояла тишина. Наконец, судя по негромкому звуку, человек, стоящий за дверью, осторожно вставил ключ в замочную скважину. Байер показал: «Бьем по ногам».
Их «узи» заработали почти одновременно. Судя по вскрику с той стороны, стреляли они не зря. Послышался звук сползающего на пол тела. Затем, уже снизу, раздался хрип, закончившийся неясным бульканьем. По знаку Байера они с одного удара выбили ногами дверь. Осторожно отодвинув застрявшие створки, проскользнули в коридор. После этого стало ясно, что удерживало створки: на полу, сжимая откинутой в сторону рукой автомат «узи», лежал человек в полицейской форме. Вокруг стояла тишина; открывшийся за дверью второй коридор и площадка возле лифтов были пусты.
Человек не подавал признаков жизни. У обшлага черной форменной куртки была прикреплена рация. Пригнувшись, Байер тщательно изучил ее. Он делал это затаив дыхание, так, как осматривают редчайшую фарфоровую вазу. Лишь убедившись, что рация выключена, облегченно вздохнул. Снял ее и спрятал в карман. Затем они вместе перевернули и ощупали убитого. Убедившись, что на нем бронежилет, осмотрели карманы. В них ничего не было. Изучили раны; большинство пуль попали в ноги, но три, скорее всего, после того, как «полицейский» упал, прошили шею. Наверняка именно они и стали решающими.
Оставив «полицейского», они перешли к Бартенсу. Сомневаться в том, что индеец мертв, причем умер мгновенно, не приходилось. Пуля, попавшая в глаз и вышедшая в затылочной части головы, была единственной.
Достав из кармана носовой платок, Байер осторожно развернул его и накрыл лицо атабаска. Перекрестился по католическому обычаю. Шутов положил на себя православный крест. Помолчав несколько секунд, Байер сказал:
– Я идиот. Надо было сообразить, что к чему, раньше. Я хотел его оттолкнуть. Но не успел.
– Я еще больший идиот. Я ведь сообразил, в чем дело, еще позже. – Может быть, чемодан они еще и возьмут, подумал Шутов. То есть они его наверняка возьмут, потому что из самолета чемодан с двумя центнерами золота никуда деться не может. Если же кто-то и попытается его взять, далеко не уйдет: в состав экипажа под видом стюардессы они ввели своего агента, Стеллу. Стелла снабжена идеально замаскированной микрорацией; если случится что-то непредвиденное, она тут же даст им знать. Причем сделает это так, что никто ничего не заметит. А поскольку территория аэропорта окружена взводом коммандос, ускользнуть оттуда не сможет никто – тем более с тяжеленным чемоданом. Но вся соль плана была в неожиданности. Теперь же, после того, что только что произошло, говорить о неожиданности смешно.
Шутов посмотрел на часы. С момента, когда они вышли из туалета, прошло чуть больше пяти минут. Посадка, во время которой они должны, по плану, соединиться с потоком пассажиров,