Читать «Золотая лоция»

Ночь гладила морщины скал, бархатной чернотой накрывала расщелины и выступы. Между отвесными стенами фьорда вода лежала в лунном свете серебряным зеркалом: спокойная, безмятежная гладь, неподвластная холодному резкому северному ветру. Отдаляясь от Восточного моря, фьорд делал несколько поворотов, изгибался к западу, и заканчивался каменными россыпями. Через них, в фьорд стекала хрустально-чистая вода маленькой, но шумной речки. Её каменистые берега были пологими и скрывали два ручья, подходившие к реке с двух сторон недалеко от устья. Высокие, пышные ели торжественно стояли почти у самой воды. Широким клином лес поднимался к разрыву между скалами, образующими здесь седловину, теснился на перевале, и уходил бесконечным ковром дальше, на северо-восток, туда, где снег никогда не таял, а огромные реки льда текли со скоростью один шаг в день.

В десяти шагах от берега, как большие рыбы, выброшенные на берег, лежали кверху дном две дощатые лодки-кнорры, накрытые промасленной рогожей. Вокруг них волнами висели волнам на жердях сети с поплавками из коры. Над потухшим костром, от ветра поскрипывал на железной треноге чан, сбитый из полос, с залитыми смолой боками. Под ним громоздилась куча хвороста и дров, приготовленных для растопки. Недалеко от лодок, среди елей, на катках из толстых брёвен, стоял большой драккар. Он был, наверное, сорок шагов в длину и десять в ширину. Его мачта горделиво возвышалась над кронами высоких деревьев. Голова дракона была снята, чтобы не пугать местных духов. Раскрытая деревянная пасть виднелась из-под навеса рядом. Тридцать вёсел, были расставлены вдоль бортов. Казалось, они вот-вот опустятся, оттолкнутся от замшелых камней, и понесёт корабль над землёй. Парус, скатанный на короткой палубе у кормы, похожий на огромный ствол сказочного дерева, радостно взметнётся вверх, упруго вздуется на ветру, и понесёт драккар, как крылья птицу, повинуясь попутному ветру. Над кораблём чернел, похожий на огромные рыбьи кости, каркас навеса. Недалеко горой лежали снятые с него козьи шкуры крыши. Цветущие подснежники, и лёгкий пар дыхания стоящего рядом человека, говорили о том, что не настало ещё это время отправляться в дорогу, но оно уже близко.

Человек, высокий молодой мужчина, мощного телосложения, с рыжей бородой и усами, светлыми ресницами и зелёными глазами, уже долго смотрел на свой драккар, ощущая смешанное чувство гордости и печали. На нём была, несмотря на холод, одна простая кожаная чёрная рубаха, такие же штаны, обувь, похожая на римские калигулы. Корабль тоже, казалось, смотрела на человека, размышляя о своей трудной судьбе, и вспоминая о бесконечных расстояниях уже пройденных, и тех, что ещё предстояло пройти. За драккаром стояли под крышами навесов два больших снеккера, а рядом лежали отличные дубовые доски, пригодные для строительства не менее двух драккаров, представляя собой настоящее сокровище. Дальше была видна кузница, сарай с инструментами, шерстью и пропиткой для парусов и канатов. Ряды дров и камней для спиралевидных рыбьих загонов.

Наконец, оттуда, где в ночном серебренном воздухе над лесом переплетались дымы очагов, раздался настороженный девичий голос:

— Вишена, где ты? Тебя все ищут…

— Зачем ты пришла, Маргит? Увидят! — отозвался Вишена, отвлекаясь от созерцания драккара.

Он пошёл на голос. Вдруг оглянулся. Ему почудилось, что в последний момент глаз деревянного дракона хитро сощурился, словно ядовитый змей Ёрмунганд подал таинственный знак, предрекая некие события в грядущем. Вишена поёжился, растёр озябшие пальцы. Одежда его была черна, как сажа, и ему удалось незаметно приблизиться к неподвижно стоящей женской фигуре. Ему было хорошо видно Маргит в белеющем шерстяном платье и козьей накидке с капюшоном. Подойдя к ней сзади тихо, как рысь, он страшно прорычал:

— Попалась!

Девушка вздрогнула, но через мгновение узнала охватившие её руки, и воскликнула:

— Я с тобой стану седой, как можно так пугать, злобный карлик-цверг!

— Разве цверги умеют так целовать? — рассмеялся он низким, грудным смехом, и стал целовать девушку в губы.

— Ты не ярл, а цверг, крадёшь младенцев и ешь их, скотину не моришь и посевы, и все твои воины из Ранрикии тоже карлики, — шутливо говорила девушка, пытаясь освободиться, — как ты можешь думать, что мой отец отдаст меня в жёны такому существу?

Вдруг Вишена затих, выпустил девушку из объятий, уставился в темноту и сказал:

— Чего в Bикхеле происходит? Люди с факелами бегают, наверное, снова ссора, как всегда на пиру.

— Ярл Эймунд забрал оружие у твоих дружинников, и правильно сделал, то вы такие гости, что непременно устроили бы в посёлке резню, — ответила Маргит, отстраняясь от Вишены.

Он ухватил её за длинные струящиеся волосы, с восхищением чувствуя шёлковые пряди и прошептал:

— Разве это правильно?

— Сейчас, когда ярл Эймунд послал своих людей собирать дань с озёрных ётов, вы опасны. Все помнят, что вы устроили в прошлую зимовку в Страйборге.

— Обидеть меня хочешь, Маргит? — Вишена намотал её волосы на кулак и притянул к себе, стараясь смотреть в глаза, — в Страйборг тогда неожиданно вернулся Остар, убивший много лет назад конунга Гердрика Славного, отца Хельги и Тюры. Как мы могли спокойно смотреть, как этот наглый убийца сидит вместе с нами за столами, ест и пьёт?

— Ты просто ревновал его к дочерям Гердрика, потому, что сам хотел жениться на одной из них и стать ярлом в Страйборге. Поэтому ты и убил его. Пусти меня!

Девушка наступила ему на ногу, чтобы причинить боль, но слова оказались больнее. Вишена оттолкнул её:

— Остар нарушил закон, его осудил бы тинг за убийство Гердрика, и за это он не смог бы откупиться вергельдом. На пиру он первый напал на нас, и мы тогда спасли Страйборг от захвата.

Маргит холодно ответила:

— Тогда почему вас выгнали оттуда с позором в канун, и вам пришлось зимовать в крошечном Викхеле?

— Зачем ты терзаешь меня? Клянусь Фрейром, я не заслужил этого. Я не смог жениться на Хельге или Тюре. Я не веду свой род от Одина, я пришёл когда-то из земли кривичей и мери, из Тёмной земли голядской с реки Протвы. Я не по