Читать «Второй шанс»

«Конечно, „нива“ – это не „лендровер“, но сомнительно, чтобы наше отечественное бездорожье оказалось по зубам чуду забугорного автопрома… Обломал бы он тут и зубки, и ножки… Колеса то есть…»

С такими мыслями Константин, словно водитель-ас на авторалли, ловко выруливал между могучими стволами вековых кедров, рискуя оставить на одном из них то дверь, то зеркало, то еще какую-нибудь деталь своего видавшего виды самоходного агрегата.

Так и хочется сказать, что дорога была ужасной, но получается неувязочка: дороги как раз не было вообще. Имел место пологий косогор, обильно поросший кедровником и усеянный то тут то там круглыми белесыми валунами. Выпирающие из травы голыми великанскими черепами камни и стали основным препятствием, грозившим прекратить путешествие в любую минуту.

Конечно, автомобиль давно следовало оставить и продолжать путь пешком, благо, до цели оставалось всего ничего… Километров пять-шесть по изрядно пересеченной местности. Поэтому любой, кому приходилось путешествовать с полной выкладкой, проще говоря, с тридцатью-сорока килограммами совершенно необходимых вещей за плечами, отлично бы понял Костю в его нежелании «спешиваться» до последнего. К тому же здесь присутствовала и несколько иная материя, напрочь незнакомая иностранцам и отечественному «поколению пепси»: страшно было бросать машину вдалеке от лагеря без присмотра, вот и все.

Однако всему хорошему рано или поздно приходит конец.

Жгучей завистью завидуя таежным первопроходцам прошлого, странствовавшим не за рулем безмозглых машин, а верхом на умных лошадях, чувствующих дорогу древним, напрочь атрофировавшимся у людей инстинктом, путешественник ударил по тормозам перед предательски скрывавшимся до последнего момента в траве камнем. Тут же с замиранием сердца он ощутил резкий толчок, похоронным звоном отозвавшийся где-то в животе. Ну там, где у всех автомобилистов гнездится душа, слишком гордая для того, чтобы опуститься ниже, и недостаточно окрыленная, чтобы воспарить к небесам.

– Все, крантец! – в отчаянии взвыл он тремя секундами спустя, разглядывая, ощупывая и чуть ли не облизывая свежую вмятину, украсившую бампер. – Пропади все пропадом! Нет, дальше ножками!

Многих читателей, особенно из числа проживающих в столицах, вероятно, изумит подобная скаредность, но как, скажите на милость, реагировать нищему провинциальному инженеру, мизерная зарплата которого вплотную приближается к стоимости этой самой никелированной железяки? Честное слово, инженер Лазарев предпочел бы повредить любую из своих Богом данных конечностей, чем какую-нибудь из причиндал нежно лелеемого «железного коня»…

Все еще прикидывая в уме стоимость необходимого ремонта (за нынешний марш-бросок Костин «Буцефал» терпел уже далеко не первый урон), путешественник выгрузил имущество и замер над грудой, ожесточенно скребя в затылке. Для переноски всего этого скарба не хватило бы и троих здоровяков, не то что одного мужичка, пусть и не хилого, но далеко не богатырского сложения. Значит, придется сделать несколько рейсов… Поэтому и упираться в первый раз, при рекогносцировке, так сказать, не стоит. И вообще: куда торопиться – на исходе всего лишь второй день отпуска, а впереди… Да чертова уйма дней впереди!

Так. Палатка, двустволка, патронташ, удочки, спиннинг… Это святое. Без этого – никак. Сухой паек, фляга с этим самым… ну вы понимаете… котелок, фонарик, то да се…

«Кило двадцать получается. Дотащу?.. Легко, как выражается сынишка».

Константин подумал и добавил к поклаже туго свернутый надувной матрас и трехлитровую канистрочку с бензином. Теперь самое то. Нет, еще не все…

Воровато оглянувшись, путешественник открутил винты, крепившие пластиковую облицовку багажника, извлек и тут же суетливо спрятал в тючок с палаткой длинный сверток, замотанный в брезент.

Теперь действительно все. За остальным можно наведаться хоть через неделю…

– Топ, топ… Мама, не грусти… – пыхтел Костя, преодолевая подъем, с каждым шагом становившийся все круче и круче. – Люди подберут меня в пути[1]… Бензин запросто можно было оставить… Черт! Когда же закончится эта круча?.. Только это буду уж не я… Это будет мумия моя…

Травы под ногами становилось все меньше и меньше, а отдельные валуны постепенно слились в сплошной монолит, бугристый и изборожденный трещинами, будто коралловый риф. Только на коралловом рифе нет такого обилия разнокалиберного каменного крошева, вероломно скользящего и осыпающегося при каждом шаге…

Лазарев остановился, прочно вцепившись в огромную глыбу, напоминающую изрядно сгнивший коренной зуб и, отдуваясь, бросил взгляд назад на пройденный маршрут.

«Мама дорогая! Неужели я забрался сюда без посторонней помощи?.. А вверх-то еще ползти и ползти… Может быть, где-нибудь есть тропка поположе? Нет, всюду уклон больше тридцати пяти градусов…

Стоп! А это что?

Оп-паньки! Вот же прогал!»

В сплошном каменном склоне зияла узкая расщелина шириной едва ли более метра, почти неразличимая снизу, от оставленной «нивы», и поэтому незамеченная…

Несмотря на то, что дно прохода оказалось сплошь заваленным скользким щебнем, угол наклона в нем не превышал пятнадцати градусов и позволял продвигаться вперед пусть и не прогулочным шагом, но все-таки не с такой нагрузкой, как до того. Главное, чтобы высоченные стены не сомкнулись где-нибудь впереди, иначе до самого входа придется пятиться по-рачьи, без малейшей возможности развернуться.

Изрытые временем плоскости то угрожающе сближались, то несколько расступались, вселяя надежду на благополучное завершение пути…

Где-то метрах в ста от устья расщелины Костя ощутил болезненный укол в груди и вынужден был опуститься на одно колено, чтобы переждать минутный приступ головокружения.

«Все… Похоже, пора завязывать с такими авантюрами… – испуганно пронеслось в мозгу. – А вдруг „мотор“ откажет именно сейчас? Никто ведь никогда и не найдет в этой щели…

Да… Все-таки тридцать девять уже – не мальчик… Эх, где мои шестнадцать лет?..»

Вроде бы отпустило.

Константин поднялся на предательски трясущиеся ноги и немного попрыгал, перемещая груз за спиной в более удобное положение. Ну! Еще один рывок!..

Никак подъем прекратился? Не может быть…

Над головой в узком промежутке между отвесными каменными стенами по-прежнему равнодушно голубело августовское небо, но впереди из-за изгибов расщелины ничего разглядеть было невозможно. Равно, как и позади.

Нет, действительно не показалось! Тропинка ощутимо шла вниз, уже не задерживая, а будто подталкивая сзади. Теперь, наоборот, приходилось притормаживать, чтобы не скатиться вниз. Спуск!

Внезапно стены разошлись в стороны, и в глаза Лазареву ударил ярко-голубой отсвет.

Прямо перед ним в глубокой котловине, будто сапфир в изумрудной оправе, раскинулось необыкновенной красоты озеро…

Старый летун не обманул: местечко действительно оказалось замечательным. Костя просто не ожидал увидеть здесь, в относительной близи от обжитых мест, такой вот первозданной красоты.

Нетронутая зелень кустов и деревьев, подступающих к самой воде, кристально чистая вода, солнечные блики, играющие на галечном дне прибрежного мелководья…

«Вот тут лежит это озерцо, – всплыли в памяти слова майора Котельникова, тычущего прокуренным ногтем в потертую на сгибах карту. – Круглое, словно монетка, красивое… Я его сначала Жемчужиной назвал, а потом, когда с ребятами туда на вертушке наведались, Толька Воронцов, старлей, Парадизом