Над Чеканом за его спиной временами посмеивались, но вслух высказывать свое недовольство его увлечениями мало кто решался.
— Чайковского? Баха? Моцарта? — стараясь держаться серьезно, поинтересовался шофер.
Самого его чуть ли не выворачивало, когда он слышал звуки скрипок и фортепьяно.
— Грига, — негромко произнес Чекан и тут же добавил: — его мать.
— Грига, так Грига.
— Ты, Митяй, морду то не криви.
Душный, хорошо прогретый салон «БМВ» наполнила музыка. Чекан подпевал, раскачиваясь на заднем сиденье. Наверное, никому из музыкальных критиков и в голову не могло прийти какие ассоциации у Чекана вызывает музыка Грига — пьянка с проститутками в баре и выколачивание денег у незадачливого коммерсанта были самыми безобидными из них.
Машина неслась на огромной скорости, где-то около ста сорока километров в час. Пустое шоссе позволяло не беспокоиться о безопасности, и лишь на поворотах шофер сбрасывал скорость, все-таки мокрая желтая листва устилала асфальт.
А дождь успел перерасти в ливень. Они уже миновали Солнечногорск, когда кассета кончилась в магнитофоне, кончилась на половине такта. Чекан не распорядился, ставить ли новую или перевернуть эту на другую сторону, шофер решил сам не проявлять инициативу.
Мощные фары пробивали пелену дождя, выхватывая на поворотах щиты, указатели, деревья, усыпанные желтыми и красными листьями.
— Красиво, твою мать, — мечтательно проговорил Чекан, глядя на то, как похожий на детскую ладонь красный лист канадского клена, брошенный на ветровое стекло дождем, продержался несколько секунд, а затем, подхваченный стеклоочистителем, сорвался в ночь.
И тут вдалеке показалась милицейская машина, сиротливо стоявшая на обочине. Дорогу «БМВ» преградили двое в бронежилетах, касках и с автоматами.
— Не сидится же им в тепле! — шофер выругался. — Что будем делать, Чекан?
— Я бы с удовольствием сказал тебе «дави», но вроде бы парни незнакомые, так что лучше остановиться. Начнут придираться, сунь им сотку баксов… нет, хватит и полтинника, и поедем дальше.
Один из стоявших на шоссе выкинул вперед руку со светящимся полосатым жезлом.
«БМВ» резко затормозил и замер, не доехав до них метров двадцать. Из-под протекторов валил пар. Стало непривычно тихо.
— Они что, думают, я стану выбираться из кабины на этот чертов дождь? — бормотал шофер, похлопывая ладонями по карманам, пытаясь вспомнить куда положил документы.
Гаишник не спеша направился к машине, второй остался на месте, явно для подстраховки. Как-никак глухая ночь, черт его знает на кого нарвешься.
— Ты не документы ищи, а лучше деньги достань, — усмехнулся Чекан, — и пушку мне отдай.
Митяй опустил стекло и выпустил в окно облачко дыма. Гаишник вяло отдал честь и попросил документы.
— Спешим мы, — негромко, но веско произнес Чекан, кладя руки на спинку переднего сиденья.
Гаишник даже не отреагировал на его замечание.
— Документы попрошу.
— Ну что ты с ними сделаешь, — пробурчал себе под нос Чекан.
ГЛАВА 2
Но Резаный не знал о том, что за сорок минут до его звонка Чекану по направлению к его дому из Москвы выехала еще одна машина — серый «опель». Этих гостей Данилин не звал, хотя и знал об их существовании. Но он настолько надеялся на свой авторитет в преступном мире, что и допустить не мог, что у кого-то на него поднимется рука. Из всей охраны в доме было всего два человека, а это очень мало, если принять во внимание те деньги, которые он хранил — без малого четырнадцать миллионов.
«Опель» мчался на предельной скорости, сидело в нем трое. Они совсем недавно появились в Москве, но уже успели наделать дел. По терминологии, которой пользовался Резаный, этих троих можно было отнести к «беспредельщикам», для которых не существовало никаких законов, ни закрепленных в уголовном кодексе, ни принятых в уголовном мире.
На переднем сиденье, рядом с водителем, расположился Рафик Мамедов, на заднем — один из его подручных, тоже азербайджанец. В машине никто не курил, поскольку не курил и сам Рафик. За последние два года Рафик сильно поднялся, правда, пришлось ему сменить четыре города. И сейчас его банда, составленная из отъявленных головорезов насчитывала около двадцати человек. Это были законченные мерзавцы, за каждым из которых числилось не одно убийство. Никто из них уже лет по пять не появлялся на родине, у родителей, односельчане бы устроили над ними суд Линча — было за что.
Иногда, конечно, они навещали Баку, но приезжали как гости. Пьянствовали в лучших ресторанах, проматывали деньги, а затем исчезали, появляясь то в одном, то в другом российском городе, наводя ужас на коммерсантов, бизнесменов, милицию, мирных граждан.
Они грабили и убивали почти без разбора. Но все это была мелочевка. Рафик упорно мечтал подобраться к большим деньгам, но взять банк не отваживался. Он не был специалистом, не был медвежатником, он был самым настоящим бандитом, способным только убивать, мучить, пытать, обкладывать данью. А если кто-то не покорялся, не хотел платить, то погибал от рук его бандитов. Сам Рафик иногда не брезговал нажать на спусковой крючок или ударить по горлу ножом.
Когда-то давно Рафик был знаменит. В двадцать три года он умудрился стать чемпионом Азербайджана по боксу в среднем весе. Из таких же бывших спортсменов, как и он сам, он сколотил свою первую банду. Может, он и дальше жил бы в Азербайджане, если бы не начались известные всем события. Власть резко менялась, непостижимым образом переходя из одних рук в другие.
Подкупленные чиновники теряли власть, приходили новые, еще более жадные. Да и денег в Азербайджане становилось все меньше и меньше. Бизнес понемногу замер, и Рафик начал искать более хлебные места, двинулся на север, на бескрайние просторы России.
Вот там он и развернулся во всю мощь. Нижний Новгород, Ростов, где он продержался всего неделю, Санкт-Петербург, Воронеж. А вот теперь на горизонте замаячили золотые купола Москвы. Там были деньги, там были такие деньги, о которых Рафик мечтал.
Неделю назад ему повезло, в их руки попал один из телохранителей Резаного, бывший, которого Резаный, наградив деньгами, отправил на отдых. Под страшными пытками тот выдал, что у его бывшего босса, то есть у Александра Данилина, вора в законе по кличке Резаный хранится воровской общак. Жизнь это ему не спасло, а вот Рафик обрадовался.
Кто-кто, а он понимал о каких суммах может идти речь — минимум о пяти-десяти миллионах долларов. Вот такие деньги