– Давай, – закивал круглой головой толстяк и плюхнул свою пухлую руку в крепкую ладонь Сина. – Я Полам, работаю помощником портного. А ты?

– Я путешествую в поисках своего призвания.

– Как так?

– Моя мама и отчим хотят, чтобы я нашел себя в каком-нибудь деле, но дело в том, что я пока не могу решить, кем хочу стать. Вот и ушел из дома, чтобы посмотреть мир и понять, на что я на самом деле гожусь.

– Чего же здесь думать, делай то, что полезно, или что у тебя получается лучше всего. – пожал плечами Полам.

– Вот я и не знаю, что у меня получается лучше всего.

– Как же ты живешь? Должно быть, тебе нелегко?

– Ну, пока не жалуюсь, – улыбнулся Син, – вот, например, сегодня мне повезло, я встретил тебя, а ты обещал рассказать мне много интересного. Этот день пройдет не напрасно. И как знать, может быть, именно сегодня я найду себя.

– По-моему, так можно стать бродягой-бездельником или, что еще хуже, философом! – заметил Полам.

– Чем же тебе не угодили философы? – Син бросил на него недоумевающий взгляд.

– Не знаю, за что их вообще любить. Они говорят непонятные вещи, а потом смотрят на тебя и так загадочно улыбаются, – толстяк сделал гримасу.

– Смешно, но на роль философа я точно не гожусь и бродягой не стану, а вот бездельником побыть не откажусь, – пошутил Син.

– Ты как знаешь, а вот мне пора за работу, надо уже дотащить этот мешок, будь он неладен. Берись за тот край, будущий бездельник, и поспешим. Так у тебя будет больше шансов найти себя именно сегодня, – он вложил в слова немного иронии.

– А если это окажется правдой? – засмеялся Син.

Новоиспеченные приятели взяли мешок с двух сторон и понесли его по ступеням вверх. Мешок и в самом деле оказался тяжелым, но вдвоем они быстро с ним справились.

Полам отпросился у мастера, сказал, что хочет показать другу Площадь Виол. Портной вдоволь наворчался, но согласился, с условием, если они занесут образчики тканей для очень важной персоны. Полам быстро схватил мешки с образчиками и выбежал с ними на улицу, пока хозяин не придумал поручить ему еще что-нибудь.

– Что-то я совсем проголодался! – Полам потер лоб, – ты не хочешь отведать чего-нибудь такого, как тебе сказать… Грионского?

– Конечно, мне пора подкрепиться! Сил совсем не осталось после долгого пути…

– Вот и договорись! – Полам подпрыгнул и рванул поскорее за едой. Изредка он оборачивался, чтобы не потерять Сина из виду, и красочно рассказывал, чего бы хотел съесть: – Вот бы башню сейчас слопать! Самое то!

– А что за башня? – поинтересовался Син.

– О мой друг, башня… башня – это даже не описать! Пойдем скорее, все сам увидишь!

Полам привел Сина в людное и любопытное место. Они стояли на площади, от которой расходились пять улиц.

– А это у вас всегда так весело? – Сина восторженно оборачивался, разглядывая пеструю толпу.

– Тебе повезло, такое столпотворение тут каждое новолуние. На Площади Виол много всего интересного!

Любители мясных лакомств устремляли взоры в сторону огромных вертелов со свежей дичью. Сладкоежки толпились у шоколадных атлантов. На плечах те держали огромные чаши, из которых бесконечным потоком расплескивались карамельные цветы. Садоводы погружали в ячейки медовых сот разные семена. Через некоторое время новый плод разрывал собой сладкую оболочку и выбирался наружу. Овощеводы обосновались напротив. Мастера образовали ряд за длинным столом. Взмахами кинжалов они разрезали овощи в воздухе, при этом отстукивали марш звонкими каблучками. Грациозные танцовщицы в розовых облачных одеяниях кружили в танце.

Полам и Син подошли к ларьку, где продавались горячие башни:

– Так, я возьму одну башню! Большую! – Полам настойчиво посмотрел на пекаря, – А еще кружку ягодного настоя!

– А я не так представлял себе эти башни, – Син наблюдал, как пекарь вылавливает пышные круглые булочки из кипящего масла и насаживает их на длинную палку.

– Ну что, ты будешь кушать? Или уже одним ароматом наелся? – рассмеялся Полам, уминая свою башню.

– Да-да, одну, пожалуйста.

– А мне тоже еще одну! – Полам уже успел выкинуть свою палочку и принялся за вторую башню.

На огромных цветочных коврах растения меняли цвета и постоянно образовывали новый орнамент. Пестрые картины взымались вверх и глухими хлопками разлетались миллионами колибри.

Художники расписывали небесный свод. На нежно-голубом фоне парили образы властей, их локоны развивались от ветра. Скульпторы состязались в мастерстве. Статуи из жидкого камня поражали своими утонченными формами. Для зевак стояли отдельные глыбы жидкого камня. Стоило лишь ребенку дотронуться до него, как камень принимал форму то желаемой игрушки, то фантастического существа.

Из глубины сада доносился бархатистый голос, он приманивал людей к поющему водопаду.

– А где музыка?! Я ничего не слышу! – выкрикнул из толпы Полам. Шум все нарастал.

– Тише! Пожалуйста! – взмолился хилый парнишка в очках, – Пение воды прекращалось при любом нарушении тишины.

Толпа затихла. И водопад зазвучал. Ручей, отделившийся от водопада, медленно приближался к слушателям. Извилистой дорожкой он понес музыку по всему городу.

К полудню все лавки начали постепенно закрываться. В хрустальных шарах, что Син и Полам получили на входе, появился маленький огонек. Он метался от стенки к стенке шара, будто пытался выбраться из него.

– Что это с ним? – Син испуганно пригляделся к шару.

– Ты чего это побледнел? – рассмеялся Полам и, уткнувшись в свой шар, пошел вперед. Огонек резко остановился в одной точке, он указывал направление, куда нужно было идти, и вел к амфитеатру.

На площадке амфитеатра росли георгины разных оттенков. Син даже не мог дать названия некоторым оттенкам. Он рассмотрел первое кольцо нежных красный георгин. Они постепенно переходили в бордовый и смыкались самым маленьким фиолетовым кольцом. На глазах у зрителей из-под земли появились массивные корни деревьев. Они переплетались друг с другом, создавая купол над полем георгин. Цветы оказались в тени и засверкали серебристым свечением.

Корни ушли под землю. Начался Цветочной парад. Прогремел гром, и на цветы пролился дождь. Георгины начали расти, новые цветки взбирались выше к небу. Многие цветы доросли до верхнего ряда амфитеатра. Когда дождь прекратился, зрителей ослепила вспышка солнца. Ошеломленные светом вновь обратили свои взоры на сцену, где их ждал невиданных размеров жарко-желтый цветочный лев. Лев взмахнул гривой и распался на тысячи сияющих цветков.