Читать «Корпорация Деда Мороза»

Горнолыжный сезон еще не открылся, но последнюю неделю в Доманье словно наступило утро. Утонувший в горах поселок протер заспанные глаза, потянулся и стал готовиться к первому после долгих и сладких выходных настоящему рабочему дню. На главном склоне было тихо и безлюдно, и некогда могущественной горе оставалось еще несколько блаженных недель покоя.

Люди полностью изменили ее, приручили и преобразили, облачив в современные наряды отглаженных глянцевых трасс, повесили бусы — канатные дороги, разделили на зоны и причесали ратраками, надели разноцветные броши — кафе и гостиницы. И вот эти небольшие уютные отели распахнули двери и замерли в ожидании первых постояльцев. Из многочисленных кофеен и ресторанчиков, разбросанных на горе, повеяло запахом свежесваренного кофе и ароматом сдобной выпечки. Около полудня в городке появилась первая туристическая группа.

В период межсезонья в Доманье проводились различные конференции, деловые встречи и обучающие семинары. Организаторы выбирали уютный горный поселок потому, что на свежем воздухе, в окружении сказочных пейзажей можно было не только работать, но и с пользой для здоровья отдыхать. Кататься на канатной дороге, щелкать затворами фотоаппаратов, пить глинтвейн на открытых площадках кафе, прогуливаться по еще не заснеженным тропкам среди елок и сосен.

— Кажется, сейчас будем встречать первых гостей, если только не пройдут мимо и не отправятся к Гансу, — задумчиво пробормотал Арсений, глядя из окна своего ресторанчика. — Семь мужчин в деловых костюмах и юная леди, гид, наверное.

— Тебе стоит выйти и пригласить гостей, — укоризненно покачала головой Луиза, не прекращая расставлять на столики глиняные вазы с сухоцветами. — Уже двадцать лет, как держим ресторан, а ты так и не научился истинно европейскому гостеприимству. Иди поговори с народом, пока Ганс не выскочил первый! Арсений, ты вату в уши напихал иль совсем оглох на старости?

— Семьдесят лет — не старость, слышу я все! Лучше выгляни в окно, посмотри, что творится!

Луиза замерла, аккуратно поставила на крайний столик последнюю вазу, поправила накрахмаленный передник и словно нехотя двинулась к мужу. Она давно привыкла к тихой и размеренной жизни Доманьи, не любила никаких сюрпризов, и этот странный тон супруга неприятно резанул слух.

А с неба падали огромные хлопья кристально-белого снега. Снежинки размером чуть ли не с детскую ладонь виртуозно плясали в воздухе и аккуратно ложились на пожелтевшую траву и зеленые ели. Солнце, еще пять минут назад слепившее глаза сквозь окна, теперь сиротливо выглядывало одним краешком из невесть откуда взявшейся тучи. И непрерывно падал снег…

— Матерь божья! — воскликнула Луиза, непроизвольно сложив ладони на груди. — Вот это подарок небес! Первый снег в сентябре! Да какой чудесный, лет двадцать я не видела таких огромных хлопьев!

— Двадцать пять, если точнее, с тех пор как Мороз утратил силу, — прошептал старик. — Не могу поверить глазам своим, неужто природа сама решила побаловать нас красотой, без чьих-либо просьб, без чьей-либо грусти!

— Ну, хватит терять время зазря, грех не воспользоваться таким случаем! — засуетилась Луиза, насильно оторвав взгляд от окна. — Сейчас народ вывалит на улицу поглазеть на чудо природы и уведут клиентов от порога! Иди зови гостей! Велю Марте варить наш фирменный кофе.

Девушка-гид стояла чуть поодаль своей группы и с улыбкой наблюдала, как они суетливо достают фотоаппараты, видеокамеры и мобильные телефоны. Прислушавшись, Арсений с изумлением узнал русский язык. А девушка тем временем отошла еще на пару шагов, раскинула в стороны руки и, зажмурившись, подняла лицо к небу. Капюшон упал с головы, и легкий ветер растрепал длинные светлые волосы. Она так и стояла, замерев, подставив лицо снегу, и улыбалась своим мыслям, когда Арсений решился обратиться к ней.

— Светлого вам дня, барышня, добро пожаловать в Доманью!

Блондинка вздрогнула и обернулась.

— Здравствуйте! Как непривычно слышать русский в этих краях!

— Да, русские не балуют Доманью своим вниманием, но все же иногда приезжают. Правда, обычно их не отличишь от европейцев, здесь отдыхают интеллигентные семьи потомственных эмигрантов, идеально владеющие французским. Знаете, с тех пор как я покинул родину, еще ни разу не встречал такой классической славянской красоты, как у вас! — С этими словами Арсений положил правую руку на грудь и с улыбкой склонился в импровизированном поклоне.

— Спасибо.

— Кстати, я Арсений Владимирович Морозов, уже более двадцати лет мы с супругой живем в Доманье и владеем вот этим рестораном. Она будет счастлива встретить соотечественников, могу я предложить вам со спутниками отобедать у нас?

— Конечно, с удовольствием, меня зовут Влада.

Влада начала стягивать с руки тонкую кожаную перчатку, для того чтобы ответить на рукопожатие, край рукава куртки немного задрался, обнажив тонкое запястье… и у Арсения вдруг похолодело внутри. Он машинально сжал ладонь девушки и повернул ее руку так, чтобы лучше разглядеть невозможное. На белоснежной коже Влады, чуть выше запястья, явственно проступали контуры родимого пятна в виде снежинки. Той самой снежинки, родового знака семьи. Он видел эту отметку тысячи раз, он не мог ошибаться.

— Но этого просто не может быть! — прошептал старик непослушными губами, вцепившись взглядом в руку собеседницы и не выпуская ее ладонь. — Это невозможно! Это родовая отметка… только по главной линии… только наследники… наследники!

— Отпустите, мне больно! — как сквозь вату донесся до него голос девушки, и старик понял, что от холода почти не чувствует пальцы. На его ресницах появились льдинки, усы и борода покрылись сосульками, а воздух вокруг как будто остыл на десять градусов. Когда догадка пронзила его сознание, Арсений Владимирович Морозов медленно поднял глаза на лицо Влады и уже не удивился. Ее кожа стала еще белее и как будто отливала инеем, пронзительные голубые глаза, в которых застыл страх, светились тысячами крошечных льдинок. А огромные хлопья пушистого снега, так восхищавшие людей, превратились в замерзшие колючки и стали больно хлестать по лицу. С гор потянуло холодом. А от Влады исходило то самое характерное свечение, объясняющее все, которого он почему-то не заметил сразу.

— Прости ради бога! — очнулся он и резко разжал ладонь, отпустив руку девушки. — Прости старика, совсем выжил из ума, я принял тебя за…

— Сейчас, кажется, начнется буря, — перебила Влада, с опаской оглядываясь по сторонам, — надо бежать в отель и уводить людей.

— Не начнется, милая, ты только успокойся, и бури не будет. Ты лишь успокойся и подумай о чем-нибудь хорошем, нам бы всем очень хотелось опять посмотреть на пушистый снег…

Горный воздух французских Альп переливался целым букетом изысканных тонких ароматов. Еле ощутимо пахло первым снегом, чуть больше — пряной пожелтевшей травой со склонов и горьковатыми сосновыми иглами. Хотелось взять большую деревянную ложку, зачерпнуть побольше кислорода и с упоением глотать этот природный коктейль, чтобы каждая клеточка тела наполнялась свежестью и прохладой. Влада, укутанная