Читать «8 лет без кокоса»

«Это же „родная“ Mandarina Duck! Полторы зарплаты на нее грохнула! У-у, вандалы! Азиаты!» — я стояла посреди аэропорта города Шарм-эль-Шейх и громко скорбела о потере моим чемоданом приличного вида. Создавалось ощущение, что в багажном отсеке он все четыре часа полета бился не на жизнь, а насмерть с чьей-то колхозной тележкой на ржавых железных колесах. «Колхозница» хорошо отделала моего «аристократа» — его кожа нежно-абрикосового оттенка была вся покрыта черными полосами царапин, фирменный логотип частично отклеился, одно колесико «хромало». Я попыталась сдвинуть чемодан с места. Это всегда было делом нелегким, но, как правило, раньше мне помогали представители отеля, встречавшие в аэропорту.

«Тебя встретит человек с табличкой, на ней будет твоя фамилия. Увидишь такого, беги к нему, это — твой трансфер в Дахаб» — сказала мне девочка Маша за день до моего отъезда. Я огляделась вокруг. По холлу аэропорта сновали арабы, держащие в руках таблички с логотипами известных туроператоров, и заботливо собирали своих осоловелых после перелета клиентов в маленькие аккуратные стада. Я позавидовала счастливцам — теперь им не нужно напрягаться и о чем-либо думать, они просто пойдут за гидом, сядут в автобус, который доставит их в отель, где все включено… Не было здесь человека с моей фамилией на табличке.

«А чего ты ожидала, женщина? Нет, чтобы как все люди, купить путевку в агентстве и отдыхать себе спокойно! Надо было найти в Интернете девочку Машу, которая отправила тебя на египетские задворки географии… И как мне теперь одной добираться до Дахаба? Такси арабское ловить? Ну да, и доставит оно меня радостно в какой-нибудь местный бордель»…

Продолжая кряхтеть и громко ругаться, я попыталась оттащить свою неподъемную гламурную ношу в сторону от транспортера. Я почти уже допинала чемоданище до выхода, как вдруг услышала нехороший хруст под ногами. Каблук подломился, только и успела подумать я прежде, чем шлепнуться на карачки. Лайкровые микрошорты D&G, дающие о себе знать при любом резком движении, тут же пребольно впились в задницу. Вокруг раздалось противное улюлюкание местного мужского населения, для которого я уже минут десять работала бесплатным аттракционом. Поднявшись, я в довершении всего обнаружила, что до крови разбила об мраморный пол колено. В сердцах забыв про злосчастный чемодан, я стащила дурацкие туфли и с ними в руках ретировалась в женский туалет — промыть рану, но главным образом ради того, чтобы скрыться от любопытных арабских глаз. Здесь уже я дала волю слезам — туалет пуст, стесняться некого. Вот дурдом! Приехала отдыхать, радоваться жизни — и на тебе, опозорилась в первые же минуты. Я с ненавистью зашвырнула туфли в мусорный бачок.

«Marc Jacobs, 600 долларов, месяц ждала, пока из Штатов привезут…» — пронеслось в голове.

«Вот дерьмо… Да и вся моя жизнь — одно сплошное унылое дерьмо» — вспомнила вдруг я, и от жалости к себе и к своей дурацкой жизни, в которой ничего не ладится и все не как у людей, зарыдала еще горше.

Москва, двумя неделями ранее

«Это чего?» — спросил Коля, разворачивая подарочную упаковку. В голосе его, вопреки моим ожиданием, слышалась не радость, а легкое раздражение. «Не „чаво“, а духи BVLGARY. Коллекционный аромат, между прочим. Специально для снобов. Тебе понравится» — не удержалась я. Откровенно говоря, Колино поведение нравилось мне чем дальше, тем меньше. Я, конечно, все понимаю — он весь из себя великий, всемирно известный фигурист, а в последние два года еще и популярный телеведущий. Медийное, блин, лицо. Между прочим, не без моей скромной помощи он им стал. Это не кто иной как я всеми правдами и неправдами запихнула полузабытого чемпиона мира десятилетней давности Николая …ва в теле-шоу «Звезды льда». Просто чтобы помочь ему вылезти из долгой депрессии, заставить перестать бухать. Думала, лед даст ему ожить… Труднее всего оказалось даже не договориться с канальными pr-щиками и редакторами шоу — всех их я знаю еще по университетской скамье. Самое сложное было уговорить выйти на лед самого моего героя — «я не пойду, не буду, я свое откатал, там все молодые — ни к чему мне позориться». Но первые же тренировки и последовавшее за ними выступление вернули ему веру в себя. Да и успех у жюри и зрителей был мгновенным — хоть поначалу Ник катал программу без сложных элементов, но катал ее с таким чувством, с такой отдачей, что, казалось, даже лед оживает и становится его помощником, гармоничной частью танца. Коля настолько понравился продюсерам, что они предложили ему поработать в следующем сезоне шоу в качестве ведущего. Ну и понеслась — одна программа, вторая, обложки журналов, небольшая роль в художественном фильме про спортсменов, а сейчас — уже и свое ледовое шоу. Поначалу я помогала ему, создавая pr-стратегию и направляя поток журналистского и продюсерского внимания в нужную сторону. Ведь, как ни крути, в этом я профессионал. Я — pr-агент, делать людей знаменитыми — моя работа… Нику я помогала, разумеется, совершенно бесплатно. Мне даже не нужна была его благодарность, достаточно было видеть его шальные от полузабытого счастья, сияющие глаза, когда он снова стал выходить на лед. Да и потом, моя роль в этой истории весьма скромна — Ник успешен благодаря только лишь своему мастерству и Богом данному таланту, и этим он уникален. По большому счету, таким людям агент нужен лишь на начальном этапе, на старте, дальше все пойдет само собой. Так и произошло — постепенно Коля сам стал разбираться, что к чему и почему в нехитрой системе шоу-биза, и вообще отказался от помощи даже тех рекламщиков, услуги которых оплачивал телеканал.

Как-то я отправилась смотреть Колино выступление в прямом эфире в спорт-бар, позвала компанию друзей… «Я хочу сказать слова благодарности за свое возвращение на лед, возвращение к жизни» — начал запыхавшийся после выступления Ник на камеру, и в голосе его слышалось волнение. Друзья мои, будучи в курсе нашей с ним истории, застыли в изумлении — ну неужели решился? Да еще на всю страну? — «Я хочу поблагодарить моего самого дорогого, самого близкого и родного человека, без которого все это оказалось бы невозможным…» — у меня навернулись слезы — «мою жену Марину! Мариночка, ангел мой, спасибо тебе!» Невыплаканные слезы застыли в глазах.

«Спасибо, Марина».

«Ведьма» Марина, с которой ты третий год подряд обещаешь мне развестись…

«Не пойму, что ты обижаешься — шоу семейное, любящий муж и хороший отец — важная часть моего образа. Я не могу сейчас взять и развестись — эта ведьма всю прессу на голову поставит, угробит мне проект… Ты ж профи, сама должна понимать!» — с неким недоумением отреагировал Ник на мое возмущение.

И я простила.

Хоть он меня об этом даже не попросил…

С тех пор отношения наши только и делали, что ухудшались. Виделись мы все реже — Ник был бесконечно занят на съемках и гастролях. Да и изменился он, как-то исподволь, постепенно, но очень сильно. Тон его все чаще приобретал то раздраженные, то пренебрежительные оттенки. Если раньше Ник рассказывал мне абсолютно все о своей жизни, делился проблемами, спрашивал совета, то сейчас о себе он говорил скупо и на расспросы реагировал раздраженно и по большей части односложно. В одну из наших редких встреч я сказала ему, просто даже ради того, чтобы спровоцировать хоть какую-то живую реакцию, что мы стали как кролики — быстро и молча трахаемся, и разбегаемся в разные стороны. Ник на это лишь пожал плечами и хмыкнул. Как водится, раздраженно.

…Ник все крутил в пальцах бархатную коробочку BVLGARY. Лицо