Читать «Тебя убьют первым»

© Литвинова А.В., Литвинов С.В., 2020

© Оформление ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Вдохновлено реальными событиями.

В то же время авторы строго предупреждают: всякое сходство или совпадение описанных в романе событий с реальными происшествиями, а его персонажей с ныне живущими или жившими людьми является целиком и полностью непреднамеренным и случайным.

По-настоящему эта история началась, когда Радий толкнул дверь квартиры и мы увидели на полу в луже крови тело Талгата… Или, может быть, несколькими днями раньше, когда я сошла с поезда на перроне станции Тюратам и увидела прекрасное лицо Дениса?.. Или, скорее, еще раньше, когда я (шел еще стылый февраль) приехала в Москву и мне за полночь вдруг позвонил сводный братец Сенька…

Февраль. Наши дни. Москва

Вот уж не думала, что в возрасте 20+ у меня появится отец.

И бабуля с дедулей. И – сводный братик ровно моего возраста.

Папаня, Юрий Владиславович Иноземцев, правда, пребывал от меня крайне далеко. Он, как оказалось, профессор, славист, преподает русский-литературу в универе в своей Калифорнийщине. Хотя мы по видеосвязи регулярно с ним толкуем – и даже с женой его новой, натуральной американкой. И с детками его, моими единокровными братьями-сестрами, которые, как и мачеха, по-русски ни бум-бум, приходится мне с ними свой инглиш тренировать.

Зато все прочие родственники – в относительной доступности. Особенно по масштабам нашей страны. Я сама в Поволжье, в городе М. проживаю. Они – в столице, в белокаменной нашей. Но всего-то ночь на поезде – и вот она, Москва златоглавая.

И так вышло, что я со своими новообретенными родаками даже, типа, подружилась. Наверное, сказалось, что я теперь по жизни одна как перст. Мама – умерла, бабушку мою Жанну убили давным-давно. Любимой прабабки не стало лет двадцать тому. И человек, которого я считала своим отцом и который обо мне заботился, Виктор Шербинский – за ними в страну теней последовал. А вдобавок ко всему во время моей отсидки в СИЗО мой женишок Ярослав подло меня предал.

Поневоле при таком раскладе будешь искать, к кому прислониться.

Но когда с москвичами общаешься, ведь главное, я давно поняла, – ничего не просить. Быть им ровней. А у меня собственная гордость имеется. И богатство – квартира в Москве. Подарок прежнего моего отца, Шербинского, международника-переводчика-собкора. Да, именно прежнего отца – который, как впоследствии оказалось, и не отец мне вовсе. Но об этом позже. И это еще, кстати, следовало уточнить-проверить.

Так вот, квартирка моя столичная, хоть однокомнатная, зато в понтовом месте. У метро «Рижская», прямо на проспекте Мира, в сталинском доме. Правда, очень неприятные ассоциации она у меня стала в последнее время вызывать[1]. Поэтому я ее сдавать наладилась. Но сдача – дело такое. Постоянного пригляда требует. Не все риелтору поручишь. Вот и сейчас: нашла мне моя Янина вроде нормальных жильцов – в Останкино работают, на телевидении, типа. Да только там началось: пьянки, гулянки, крики, ор, мат. Соседи замучились участкового вызывать. Пришлось телевизионщикам от постоя отказывать. А с новыми претендентами, я сказала, сама буду кастинг устраивать. Вот и пришлось через риелторшу собеседования-просмотры на субботу назначать, а самой из М. в Первопрестольную ехать, чтобы выбрать среди многочисленных кандидатов в арендаторы подходящих.

Но нет худа без добра: заодно повидаюсь со всеми родными. Не просто приеду в златоглавую, как бедная провинциальная родственница, типа, к бабушке-деду погостить. Прибуду к себе домой и вроде как по делам. А заодно с новоявленными родственниками встретиться.

У меня особенно с дедом Владиславом Иноземцевым отношения сложились. Я его «дед Влад» называю и на «ты». Может, мы так душевно близки стали оттого, что он, как и я, неприкаянный. Жена его вторая лет семь как умерла. Первая супруга, Галина (и моя, типа, бабка по крови), которая когда-то первой советской космонавткой стать готовилась, давно его бросила, имеет второго мужа-старичка и на деда внимания не обращает. Живет дед Влад один-одинешенек в квартире где-то в районе Ленинского проспекта. Сам ведет хозяйство, варит куриный бульон на неделю. В квартире – идеальный порядок, ни пылинки, ни соринки. Поддерживает себя. Приезжают к нему только несколько дипломников и диссертантов из Бауманки – он их школит. Внук его родной Арсений (мой полубрат) особенно его визитами не балует. Сын его единственный (и мой отец), как я уже говорила, далеко, в своей Калифорнийщине.

Зато как я приезжаю, дед Влад аж сияет. Начинается чай, тортики. Истории про Королева, Гагарина, первых космонавтов – он их всех знал, и близко. Рассказы про то, как он на Байконур на первые запуски ездил.

А уж если они вдруг со вторым старым хрычом сталкиваются – другом юности (и по совместительству вторым дедом Арсения), Рыжовым Радием Ефремовичем, – там вообще тарарам начинается. Да еще если эти два старикана слегка подопьют! Шутки, веселье, подколки, рассказы бесконечные. Энергии и магнетизма у них побольше, чем у иных двадцатилетних.

И у другого старца, «дяди Радия» (как я его иногда называю), отношение ко мне тоже особое. Его крови хоть во мне и нет ни капельки, зато (он не раз это мне говорил, да я и сама на фото видела) очень я похожа на свою собственную бабушку Жанну. Ту, которую Радий беззаветно любил и которую (как он считает) предал. И винится. И она была убита в самом молодом и нежном возрасте, еще в 1959 году. А я за ее гибель спустя много лет отомстила, но сама потом за то поплатилась[2].

В общем, не успела я в пятницу поздно вечером, после самолета из М., аэроэкспресса и метро, в мою столичную квартирку ввалиться – да что там вечером, ночь была на дворе! – звонок. Кто там? Мой странный полубрат, единокровный Арсений.

– Прибыла?

Я не стала его выспрашивать, откуда знает. Подумаешь, бином Ньютона! У меня на телефоне геопозиция выставлена, и для соцсетей она доступна. Значит, все видели, кому интересно: я путешествую, прибыла в златоглавую. Усмехнулась:

– Следишь за мной, большой брат?

– Ага, слежу, мелкая ты моя сестренка.

– Чего звонишь?

– Надо повстречаться, обсудить кое-что.

– Что вдруг?

– Дело есть.

– А по телефону или мессенджеру нельзя?

– Лучше глаза в глаза.

– Я завтра, в субботу, весь день занята. – Не буду я ему, естественно, говорить, чем занимаюсь, но у меня последний претендент на квартиру, Янина сказала, на восемь вечера записан. – А послезавтра, в воскресенье с утра, к деду Владу в гости иду. И вечером – назад, домой в М. лечу. Плотный график, извини.

– Давай тогда завтра вечером. Или ночью.

– Ты-то, понятное дело, сова. А мне за что страдать?

– Да ладно, ты что, пивасика не хочешь с любимым братиком дернуть?

– Только я никуда не поеду. Тем более к тебе в твое Братцево.

– Не Братцево, а Братеево, периферийный ты человек.

– Это все равно. Приезжай на Рижскую, в моем доме есть какое-то заведение.

– Принято!

В доме, где у меня квартира, действительно имелось кафе, и вечно (окно мое во двор) воняло мне запахами кухни. И все время вывески менялись – не выдерживали конкуренции или аренды столичной сумасшедшей. Сперва было что-то японское, потом аглицкий паб, теперь нечто с понтом итальянское.

Ладно, все равно надо мне где-то завтра ужинать, не готовить же самой (и жевать потом в одиночестве на кухне). А тут хоть с Сенькой поболтаем. Он у меня забавный.

Как вообще получилось, что он стал моим полубратом?

Мамочка моя Валентина, несчастная, любимая, высокоталантливая, широко шагающая, полжизни проработала в Москве журналисткой. (Остальные полжизни перебивалась и растила меня в М.) Как раз лучшие ее годы выпали на самый излет и угар советчины – семидесятые, восьмидесятые. А известно, что тогда в среде творческой интеллигенции творилось. Сплошной промискуитет. Никаких сдерживающих центров. Ни религии, ни веры – ничего. И парткомов уже не боялись. Все трахались со всеми.

А мамочка моя была –