Читать «Овсянка, мэм!»

Мисс Мэри Райт – энергичная старая дева тридцати семи лет.

Мисс Роуз Карпентер – юная племянница мисс Райт, медсестра, прибывшая в Дорсвуд ради ухода за леди Присциллой.

Леди Присцилла Поуп – старая ведьма (во всех смыслах), обладающая значительными собственными средствами, владелица коттеджа «Ивы».

Леди Хелен Хэлкетт-Хьюз – единственная дочь покойного барона Хэлкетта, которому некогда принадлежали окрестности Дорсвуда.

Полковник Бартоломью Хьюз – супруг леди Хэлкетт-Хьюз. Отставной военный, человек немыслимых для смертного достоинств (по его собственному мнению) и напыщенный индюк (по мнению всех остальных).

Родерик Хьюз – сын и наследник четы Хьюз. Повеса, бездельник, любитель выпить и перекинуться в картишки.

Сибил Бредфорд – подруга леди Хэлкетт-Хьюз по пансиону. Трижды вдова.

Арнольд Фаулер – ученый-археолог с мировым именем, специалист по холмам фэйри.

Леона Фаулер – сестра Арнольда Фаулера, восходящая звезда кинематографа.

Чарльз Гилмор – владелец соседнего имения, одинокий чудак и любитель редкостей. Самый завидный холостяк в округе.

Джеймс Миллер – местный викарий, страстно увлеченный благотворительностью и садоводством.

Рут Миллер – сестра викария, весьма целеустремленная особа.

Доктор Брайан Пэйн – деятельный молодой врач, напрочь лишенный светского лоска.

Инспектор Этан Баррет – столичный полицейский, который волею судьбы гостил неподалеку.

Констебль Стивен Догсли – пес-оборотень, помощник инспектора Баррета.

Констебль Греггсон – местный полицейский, потрясенный свалившимся на него расследованием убийства.

Альфред Уильямс – идеальный дворецкий, служит в семье Хьюз почти пятнадцать лет.

Миссис Уайлд – экономка в семье Хьюз, принята на должность около полугода назад.

Джоунс, Гроувер – садовники.

Сисси – горничная леди Присциллы.

Миссис Шилдс – служащая почты.

Миссис Брэнт, мисс Смит – ее подруги, жительницы деревни.

Миссис Харрис – наемная работница.

Дорсвуд, милая деревушка в окрестностях Лозборо на юге Альбиона

Овсянку следовало бы поместить в справочник «Яды и декокты» где-то между мышьяком и белладонной. Смерть от нее, конечно, не так скоропостижна, зато очень, очень мучительна.

Подумать только, каждый день начинать со склизкой мерзости в желудке! Тут любой сведет счеты с жизнью, лишь бы не влачить дальше столь жалкое существование.

Я с отвращением подняла ложку, рассмотрела неаппетитную жижу с комками разбухшего изюма и опустила обратно в тарелку. Это было выше моих сил.

– Тут отличный повар, не правда ли, мисс Райт? – с набитым ртом поинтересовался полковник Биббингтон, мой сосед по столу, такой же скучный, как овсянка в его тарелке.

– О да!

Иронии он не заметил. Кивнул важно и принялся разглагольствовать о преимуществах альбионской кухни, о прелести альбионской погоды, о важнейших битвах альбионской истории…

Словом, Альбионом я была сыта по горло еще до того, как сошла с корабля на его унылую землю. Накрапывал дождь, из порта доносились запахи водорослей, мокрой кожи, нечистот и гнилой требухи. Вокруг сновали моряки, носильщики и подозрительного вида дети.

Я поставила на палубу чемодан, в который легко уместились все мои скудные пожитки, и пониже надвинула шляпку, спасаясь от ветра и мороси.

Здравствуй, Альбион! Не думала, что снова тебя увижу…

Вежливый стюард помог мне сойти по трапу.

– Поймать вам такси, мэм?

Я покачала головой и легко солгала:

– Нет, благодарю. Меня встречают.

По правде сказать, денег оставалось совсем немного, а ведь нужно еще купить кое-какие мелочи. Теплую ночную сорочку, халат, шерстяные носки и прочее в таком роде. Совершенно отвыкла! В жарких странах не было нужды кутаться.

И расходы… Добираться придется на трамвае. Нужно еще подкрепиться – по-видимому, в одном из тех ужасных дешевых кафе, где чай похож на чуть подкрашенную воду, а ломтики тостов немногим толще бумаги и такие же безвкусные.

Стюард поджал губы, не дождавшись чаевых, затем улыбнулся следующей пассажирке с безвкусно огромными бриллиантами в ушах.

Что же, в нашем мире ты получаешь то, за что можешь заплатить.

Я отвернулась, крепко сжимая ручку потертого чемодана. Когда-то роскошный, из крокодиловой кожи, с обитыми медью уголками, теперь верный спутник моих путешествий поизносился и обтрепался. Впрочем, как и я.

От воспоминаний меня отвлек звонкий голос:

– Тетя Мэри!

– Роуз? – поразилась я, высмотрев в толпе белокурую девушку в маленькой старомодной шляпке.

Совсем как на фото, которое она выслала мне полгода назад.

Конечно, я отправляла телеграмму – нехорошо было бы нагрянуть без предупреждения. Но не думала, что племянница ради меня примчится из своей глуши.

Роуз привстала на цыпочки и неистово замахала руками, чуть не уронив сумочку.

– Тетя Мэри, я тут!

Я перехватила чемодан обеими руками, выставила перед собой и ввинтилась в толпу, действуя им на манер тарана и то и дело повторяя:

– Простите… Извините… Я такая неуклюжая…

Несколько минут спустя я наконец смогла обнять Роуз за хрупкие плечи.

– Как ты, дорогая?

Роуз часто моргала. Светлые, как у многих натуральных блондинок, ресницы слиплись от слез, но губы улыбались.

– Со мной все хорошо, тетя… Нет, правда, хорошо! Я так рада, что ты смогла приехать!

– А уж как я рада.

Я прижалась щекой к ее макушке и прикрыла глаза.

Оно того стоило. Стоило бесконечных дней болтанки в каюте, остатка моих сбережений и даже мерзкой овсянки.

Прежде всего мы отправились за покупками. С ними, впрочем, было покончено быстро – я привыкла довольствоваться малым и была не слишком придирчива. Зато Роуз с удовольствием поглазела на витрины и выбрала себе новую брошь: золотисто-оранжевый кленовый лист, который так подходил к ее коричневому пальто.

О чашке чаю в дешевой забегаловке Роуз даже слышать не захотела.

– Тетя, что за глупости? Тебе нужно нормально питаться. Ты ужасно похудела, и под глазами синяки.

– Любопытный способ сказать женщине, что она постарела, – усмехнулась я.

Роуз смутилась и притворно нахмурилась.

– Тетя, не переводи разговор. Ты истощена, я это говорю не как любящая племянница, а как медсестра!

Она была так очаровательна, что я со смехом сдалась.

– Хорошо-хорошо. Покоряюсь и внимаю. Что ты мне пропишешь? Бульон?

– Хорошую отбивную, рагу и крепкий сладкий чай. Счет оплачу я! И не спорь.

От любого другого слышать подобное было бы унизительно, но Роуз сделала это с таким тактом, что я лишь кивнула…

Вкусная еда и немного заботы совершили чудо. Я расслабилась, чего не позволяла себе уже долгие, долгие месяцы.

– Что ты собираешься делать теперь? – спросила Роуз, когда от плотного обеда остались лишь крошки.

– Понятия не имею, – пожала плечами я и сказала с наигранной бодростью: – Буду искать работу.

На какое место я могла претендовать? Для горничной я слишком стара. Секретарша? Продавщица в одном из модных универсальных магазинов? Помощница аптекаря? Везде нужны молодые, хорошо бы с образованием. В мои тридцать семь на новом месте устроиться тяжело.

Выкручусь. И не в таких переделках бывала.

Я ни словом не обмолвилась, насколько печальны мои дела. Но Роуз, при всей ее наивности, дурочкой не была. Она протянула руку и сжала мою ладонь. В огромных голубых глазах племянницы читалось сочувствие.

– Тетя Мэри, мы что-нибудь придумаем. Обязательно!

– Мы? – переспросила я, подняв брови. – Мне показалось или ты имела в виду не нас с тобой?

– Так и есть, – созналась она, покраснев. – Я имела в виду леди Присциллу Поуп, мою хозяйку, и… еще одного человека. Очень хорошего человека!

Мне стало смешно и чуточку грустно. У малышки Роуз появилась сердечная привязанность? Ничего удивительного, ей ведь уже девятнадцать, к тому же Роуз – настоящая красавица. Тоненькая, нежная, хрупкая, словно фарфоровая.

– Роуз, – сказала я мягко, – я очень ценю твою заботу.