Незнакомец скривился:

– Спрячь меня! Если меня найдут – убьют. Я заплачу!

Дед встрепенулся. Шикнул на детей, и те всей гурьбой забились на постель, ко мне за спину.

– Кто ты?

– Не важно. – Помолчав, с явной неохотой, чуть слышно,проговорил чужак. Чувствовалось, что слова даются ему с большим трудом. – Скажи, что можно обменять на еду и услуги лекаря для твоей внучки, не привлекая внимания. Я уйду, но не сегодня… – Замолчал.

– Что у тебя есть? – глаза деда начали придирчиво осматривать одеяние незнакомца. – Можно обменять одежду, вот сапоги, например, подойдут!

Старик впился взглядом в тяжелые, с металлическими пряжками, сапоги неумершего.

– Сапоги не отдам! Есть деньги…

– Деньги вызовут вопросы. У нас же нет денег. Все забрали…

– А чужие вещи вопросов не вызовут? – Незнакомец придирчиво осмотрел убранство нашего жилища: ни одного предмета пригодного для продажи, да и самих предметов-то не слишком много. Проговорил:

– Так уж и все забрали? – Незнакомец в упор посмотрел на старика. А тот так и застыл посреди комнаты, пригвожденный взглядом к месту, на котором стоял. Затем отмер и чуть слышно проговорил:

– Забрали. Они искателем металлов нас проверили. Забрали даже кулоны и цепи с оберегами у младших.

– Чем же ты шкуры свежевал? Волчьи?

– Костяным ножом. – Старик с недоумением огляделся. Посмотрел в сторону двери и в угол, куда ушла внучка. Неожиданно девчонка глухо проговорила:

– Снимай тулуп и дай деньги.

– Не бери у него деньги, Леара, деньги вызовут ненужные вопросы! Пускай отдаст тулуп и штаны, раз не хочет с сапогами расставаться!

– Дед, перестань! Мне надо идти, уже совсем светло и скоро сюда прискачут. Я сейчас уйду и что-нибудь придумаю, как скрыть порезы. Подойду близко к пилам и быть может удастся сделать вид, что ими я и поранилась. А лекарю заплачу, и он не выдаст. Может быть не выдаст…

Я воззрилась на незнакомца:

– Эй! Неумерший! Не знаю, откуда ты взялся, но от тебя много вони! И проблем много. Лучше бы ты умер, честное слово! – Проговорив эти слова, я сделала над собой заметное усилие и, вздохнув, встала с постели на ноги. Неожиданно меня повело от слабости, ноги подогнулись, и я завалилась на пол. Последнее, что помнила, как кто-то заплакал.

Свеярдв молчании смотрел на происходящее рядом с ним. Он был тяжело ранен, но еще буквально пара суток, а лучше неделя, и он сам себя залечит и сможет уйти в горы. Нужно просто отлежаться и желательно в тепле. Но, похоже, он выбрал не лучший вариант. Просто этот дом был ближе всех к лесу. И еще – у этого дома не было высокого забора. Перелезть через частокол с ранением в живот Свеярд бы точно не смог. Сил ползти уже не осталось. А еще волки. Они преследовали его несколько часов и вконец обнаглели, когда поняли, что рядом поселок.

Он, падая на пороге, сильно стукнулся о дверь и, похоже, разбудил девчонку. Она вышла и… Попыталась отогнать осмелевших волков. Потом втащила его в дом. Все это он помнил, так как сознания не терял. Но помочь ей ничем не мог. Только выставить меч. А она об него порезалась… Сразу. Потом еще раз.

Он наблюдал сквозь полуприкрытые веки, как она пытается разжечь печь, нашел взглядом свой меч у двери и рассмотрел кровь на мече – волчью и ее, человечью. Человечья кровь не светилась, только пахла. Девчонка и близко не знала, как обращаться с холодным оружием. Да и мала она совсем. Худая. Все худые, и дед особенно худ. А еще слаб. Но держится и виду не показывает. У него что-то с руками. Пока не понять –слишком далеко. Старшей девчонке лет мало, остальные дети еще мельче. Человеческая раса. Это все. Выяснить большее он в первые минуты не смог. Не осталось сил.

Все силы он пустил на заживление раны в животе. Хорошо, что проникающее ранение не задело кишки. А то бы он и до этого дома не дотянул!

Свеярд выпал крайне неудачно – в болото, которое почему-то не замерзло, и он практически с головой окунулся в вонючее нечто. Холодное, вязкое, гадкое. Этим гадким сейчас и несло в теплом помещении.

Теперь, оказавшись в доме, он то терял сознание, то вновь приходил в себя. Началась регенерация тканей, а для этого требовалось много энергии, которую брать, кроме как у самого себя да от тепла печи, было больше неоткуда. Вот он и начал терять сознание. Организм восстанавливался. Все разливающееся вокруг тепло Свеярд старался впитать в себя. Конечно соблазн вытянуть капельку жизненной энергии из людей был велик. Но он все же не стал.

Старшая девчонка с помощью старика еще раз перевязала свои кисти. Его осмотреть и как-то помочь они даже не пытались. Бросаемые в его сторону взгляды вполне однозначно говорили, что и она, и старик очень сожалеют, что он не мертвый. Подумал, что не будь она настолько мала, а дед – настолько слаб, то вдвоем они наверняка решились бы. Прирезали бы его. Мечом. Затем мертвого бы раздели, а тело припрятали. Может быть, и поели бы (такими худыми и голодными они выглядели). В начавшем прогреваться помещении совсем не пахло едой. Мышами, и теми-то не пахло.

В темноте к нему подошла кошка, повертелась рядом и куда-то исчезла. Кошка тоже была очень худой.

А еще он услышал слово «орки», а значит – его не должны найти.

Осталось еще выяснить, куда должна идти девчонка. Странно, но он не заметил рабских ошейников. Почему тогда она не хочет взять деньги и обратиться со своими ранами прямо к лекарю?

– Могу я узнать две вещи? – неожиданно заговорил чужак.

– Чего узнать? – Спросил дед. Девчонка молчала. Оба напряглись от звука его голоса.

– Куда тебе надо идти и почему на вас нет рабских ошейников?

– Мы не рабы, пока не рабы…, – ответила девчонка и замолчала, странно посмотрев на старика.

Незнакомец сделал над собой явное усилие – говорить ему было пока трудно:

– Куда тебе нужно идти?

– На работу. Я одна работаю и всех кормлю. Пока работаю –нас не трогают. Вернее, не поэтому… Но не важно. Ясно? Еще что хочешь узнать?

Ясного было мало. Но Свеярд решил пока ограничиться этой информацией.

– Возьми деньги и сходи к лекарю. Заплати. Пускай залечит руки. Купи еды. Насчет денег скажи, что нашла тулуп в лесу, порванный, а в нем – кошель. – Незнакомец начал одной рукой расстегивать крючки на верхней одежде (вторая рука вовсе не двигалась). Чуть поменял положение тела и, с трудом, но все же смог снять верхнюю одежду с одного плеча. С усилием проговорил деду:

– Помоги, старик…

Старик подошел и довершил начатое – стянул со второй руки одеяние. Под толстым меховым тулупом оказался дорогой, простроченный тесьмой, с теплой подкладкой,