Читать «Счастье любой ценой»

Янина

Шок. Наверное, именно из-за него я не чувствовала почти ничего. Ни крови, стекающей по лицу, ни боли, когда медики ловко вытащили самый большой осколок стекла и наскоро скрепили лоскут кожи, срезанный почти до самого мяса.

Меня поместили в машину скорой помощи и увезли. Синяки, сотрясение головного мозга, швы на лице.

Я выжила. А моему мужу не повезло. Он погиб. Межсезонье… Ярослав ещё не успел «переобуть» автомобиль.

Обычная история, каких миллионы: он не справился с управлением. Резкий поворот, автомобиль занесло и на большой скорости впечатало в фонарный столб. Перед легкового автомобиля «Nissan» сплющило, как гармошку.

Подушка безопасности в недавно купленном авто не сработала, оно было подержанным. В машине была установлена подушка-обманка. Надписи «airbag» на панели и руле оказались лишь элементом предпродажной подготовки, потому что машину с установленным муляжом можно продать успешнее.

Кто-то наварился на продаже этого автомобиля, а я потеряла самое дорогое. Смысл своей жизни.

Дальнейшие дни проходили как во сне: рядом суетились люди, что-то обсуждали и говорили о похоронах, о цвете гроба и размере костюма на покойника. А я не могла даже заставить себя посмотреть на Славу: его не было.

Тот, кто лежал в гробу, не был им. Слава где-то в другом месте, он просто вышел… Вышел покурить и заболтался с приятелем по телефону, как это всегда бывает…

Но сейчас он вернётся. Должен вернуться. Он всегда возвращался, но сейчас у него очень важный разговор. Очень-очень важный…

– Эй, эй! Надо на свежий воздух вывести! Выведите. Сколько у гроба сидит? Как в отключке.

Меня выволокли силой на прохладный воздух.

Начало ноября… Поздний вечер. Ветер качает ветки деревьев и заунывно воет.

Ищу глазами мужа: он всегда стоял с левой стороны крыльца, опершись спиной о стену, и курил. Но его нет. Накатывает осознание произошедшего.

Опираюсь, как и он, об эту проклятую стену, стараясь удержаться. Получается плохо. Ползу вниз, обречённо, как дождевая капля, скатывающаяся по стеклу.

Меня подхватывают, хлопают по щекам. Больно. Обжигает. Особенно с той стороны, куда наложили швы.

Прямо напротив моих глаз оказываются зелёные омуты.

– С-с-слава? – шепчу я. – Слава? Слава?

– Куда лезешь? Володя, уйди! Не видишь, она от горя почти тронулась… Уйди, говорят тебе, только хуже делаешь!..

– Идите на хрен все! – зло огрызаются пухлые губы.

Славкины… Нет. Не его. У Славы нет крошечной родинки над левым уголком губы. У этого есть. Это тот, другой, брат-близнец Славы.

Владимир. Он подхватывает меня под локоть и уводит прочь. Ноги подгибаются в коленях, как сломанные спички. Слышу голос мамы:

– Куда ты уводишь Яну?

– Подальше отсюда, – отрывисто отвечает Владимир, сажая меня на заднее сиденье автомобиля.

– Так нельзя, Володя, – пытается образумить его моя мама.

– Вы, что ли, не видите, что ей плохо? – резко спрашивает Владимир, яростно хлопая дверью автомобиля.

Владимир и моя мама спорят. Так громко, что слышно через закрытые двери.

– Ей и будет плохо, Вова!.. Муж погиб. Яна и будет плакать и убиваться. Это естественно. Ей тяжело сейчас.

– Надо увезти, чтобы она его хотя бы не видела. Я же говорил, что не надо покойника в дом заносить!

– Как это не надо? Так положено! – упрямится мама.

Она знает всё: как должно поступать и как правильно делать. Поэтому Слава «ночевал» последний раз в нашем доме.

– Кем, блядь, положено? Вы знаете, как надо делать? Вот сидите и читайте молитвы у покойника. А Янину нужно увезти. Завтра ещё похороны, а она после травмы не отошла.

Мама ещё что-то пытается сказать, докричаться до Владимира, но тот садится в автомобиль и оборачивается ко мне:

– Ты как?

Смотрю в его-не его лицо, любимое и ненавистное одновременно. Больно смотреть. Невыносимо.

Ложусь на заднем сиденье внедорожника, отвернувшись лицом к спинке сидений.

– Поехали, значит, – говорит Владимир, заводя мотор автомобиля.

Наверное, ему тоже тяжело. Брат-близнец погиб. Именно на Владимира свалилось всё: организация похорон, разборки со страховой компанией. И это только начало.

Бизнес-идея Славы оказалась неудачной. Мне придётся продавать дом в счёт уплаты долгов, и нужно как-то закрыть кредит в банке. Или в кредитном договоре предусмотрен форс-мажор в виде смерти?

У меня голова пухнет от огромного количества проблем и вопросов. Они все скачут в моей голове, как безумные паяцы, по кругу.

А я не могу сосредоточиться ни на одной из них, постоянно возвращаясь к точке обратного отсчёта.

Удар, грохот, тишина. Слава ушёл…

* * *

В какой-то момент меня укачало. Наверное, я заснула. Но просыпаюсь от ощущения того, что меня придавливает, будто комьями земли.

Давит и душит. Влажный, тяжёлый запах. Хриплю, пытаясь выбраться, и не понимаю, почему это не получается сделать.

– Тише-тише. Это просто куртка. Я сейчас уберу.

Низкий голос, хрипловатый. У Славы голос немного другой, более мягкий. А это не он.

«Не он», – опять напоминаю себе, садясь на заднем сиденье автомобиля. Провожу рукой по плечам, словно отряхиваюсь.

– Это просто куртка. Ты уснула, я укрыл тебя своей курткой.

И правда, это всего лишь кожаная чёрная куртка, сильно пахнущая им и его парфюмом, осевшим теперь и на мне.

– Где мы?

– За городом, – честно отвечает Владимир. – Гнал по кругу, не мог остановиться. Но здесь тихо…

Вылезаю из салона автомобиля.

Уже поздняя ночь. Город виднеется вдалеке змейкой из ярких огней.

По коже ползут мурашки от холода и сразу начинают стучать зубы. Владимир опять тянется ко мне со своей курткой в руках.

– Не надо. Я так хочу постоять.

– Замёрзнешь.

– Пускай.

У меня уже зуб на зуб не попадает: ветер выдувает последние остатки тепла из тела и жадно облизывает мокрые ресницы.

Владимир опять оказывается рядом, всё-таки набрасывая куртку на плечи.

– Уйди. Дай побыть одной.

Раздражённо веду плечом, сбрасывая куртку.

– Надень, бля, – злится мужчина, набрасывая куртку снова.

Он сжимает руками плечи, не давая скинуть верхнюю одежду и на этот раз.

– Уйди! Уйди! – кричу, захлёбываясь криком.

Владимир встряхивает меня за плечи и разворачивает, насильно стискивая в объятиях.

– Уйди!

Я бью Владимира кулаками по груди и пытаюсь достать до его кожи ногтями даже через ткань джемпера. Хватка рук становится только сильнее. Бессильно бьюсь и дёргаюсь на месте, но не могу сделать и шага прочь от него – не позволяет.

Остаётся только кричать до хрипоты, размазывая слёзы по щекам. Кожа щёк начинает гореть. Особенно там, где наложены швы или есть крошечные порезы.

Владимир молча переносит мою истерику, позволяя проораться и повыть, как раненому животному. Обречённо утыкаюсь лбом в мужскую грудь, твёрдую, словно камень, сипло произнося:

– Лучше бы ты умер вместо него. Лучше бы ты…

Владимир ничего не отвечает, только пульс учащается, и сердце грохочет, как молот на наковальне. Он отстраняет меня от себя и сажает во внедорожник.

Но не садится сам, а прохаживается вдоль машины, закуривая те же самые сигареты, что и Слава.

– Не кури, – прошу я.

Владимир поступает с точностью до наоборот: ядовито смеётся, выпуская струю дыма мне в лицо, и только после этого затаптывает