Глава 4 Санитарное просвещение

— Всё же собрался вместо Мишки в магазине посидеть?

Наташе решение Вадима Анатольевича совсем не нравилось.

— На день — два заменю его, а там видно будет.

Нельзя сказать, что и самому Бакалавру это было по душе, но что делать? Бизнес то у них с Мишкой совместный… Лучше бы, конечно, дома сейчас находиться. Поберечься в меру сил.

— В маске хоть там сиди, а то натащишь домой вирусов… — Наташа неодобрительно покачала головой.

— Само-собой. Объявление ещё напишу, что чихающие и кашляющие не обслуживаются.

— Вот это правильно, — одобрила решение Вадима Наташа.

Одноразовые маски дома были. Откуда? Понятно — с работы. Такова уж натура россиянина — хоть гвоздик, но с работы принести. Нужен он, не нужен, а пусть будет. Папа у Вадика даже в шутку говорил, что на работе ты не гость — принеси хотя бы гвоздь. Сам он гвоздей не тащил со службы, но имелось у него такое выражение.

Вадим Анатольевич давненько в такой роли не выступал, но что сделаешь… Дверь в антикварную лавочку открыл, с сигнализации торговое заведение снял, на Мишкином месте разместился. Ну, приходи народ — покупай, что душеньке угодно.

Что-то не наблюдалось большого наплыва покупателей. Люди по домам сидели, гриппа боялись. Правильно — телевизор продолжал ужасы всякие рассказывать про смертность от этого заболевания, про осложнения, что при нём приключаются…

Бакалавр вспомнил вчерашнее выступление по телевидению женщины из СПИД-центра. Памятник ей при жизни надо поставить. Вроде бы её рассказ больше далёкого прошлого касался, но так она мастерски это делала, такие примеры приводила, что мурашки по спине бежали… Смогла в мозгах зарубочку сделать, что грипп — это вам не игрушка, это — самый массовый убийца. Вот как надо санитарным просвещением заниматься…

Начала она издалека. Поделилась сведениями, как по средневековому миру ударила чума, как семь волн холеры захлестнули Европу, как проказа была объявлена наказанием за грехи… Про сифилис тоже не забыла. Привлекла этим сразу внимание.

Потом только перешла к самой страшной и смертоносной пандемии за всё историю человечества. Про испанку речь повела.

Во всех красках дама из СПИД-центра расписала, как в момент начала пандемии испанского гриппа Европа буквально захлёбывалась в крови и окопной грязи.

Как целые армии из-за этой лихоманки оказывались парализованы на десятки дней, «великий флот» британского короля Георга три недели не мог выйти в море, а командовавший наступательной операцией немцев генерал Эрих фон Людендорф обвинял «фламандскую лихорадку» в июльском провале своего блестящего плана, осуществление которого, по расчетам немецкого командования, почти гарантировало Германии победу в этой войне…

Как гарнизоны, и без того страдавшие от ран, холода и недоедания, не могли не только держать в руках оружие, но даже попросту встать с постелей.

Всё это сопровождалось демонстрацией фотографий почти столетней давности. Вадим Анатольевич тогда решил главному врачу СПИД-центра позвонить и договориться, чтобы они с ним записью этой телепередачи поделились. Её кусочки, если они разрешат, он будет на своих лекциях демонстрировать студентам. Они любят такую визуализацию, да и Вадиму Анатольевичу облегчение — не все полтора часа языком молоть.

Дама приводила устрашающую статистику. Говорила, что число умерших от испанки чуть ли не сто миллионов. Тут она, конечно, загнула, но была права в том, что точное количество скончавшихся до сих пор не известно — первоначально умерших не выделяли из общего числа погибших в окопной войне, а в разгар эпидемии многим медикам было не до ведения записей: их пациенты, доставленные в лазареты, умирали раньше, чем врач успевал к ним подойти.

Первые симптомы этого заболевания были неотличимы от обычной сезонной инфлюэнцы, а четверть заболевших переносила грипп 1918 года так же легко, как и обычную простуду. Но у остальных семидесяти пяти процентов заболевших очень скоро развивались поистине ужасающие симптомы — воспалялись слизистые глаз, человека била дрожь, он никак не мог согреться. Заболевший проваливался в полный кошмаров сон, температура продолжала стремительно расти, нарастали боль в мышцах и ломота в костях. Через пару дней, а иногда и даже часов лицо заболевшего темнело, начинался кровавый кашель. Очень скоро у медицинских работников появилась примета — если стопы у болеющего почернели, то у пациента уже не было шансов на выздоровление. Каждый вдох бедняге давался с большим трудом, на его губах выступала кровавая пена, и несчастная жертва попросту захлебывалась. Вскрытие умершего показывало — его легкие были полны жидкости.

Вадим Анатольевич даже подумал — надо ли так-то уж народ пугать. У нас и без пугалок жизнь не весёлая, а тут ещё эта дама со своими рассказами…

Погода к тому же дурит…

Врачи не знали, что им делать. Причина болезни была не известна, а поэтому они и не понимали, чем её лечить. Каких только версий относительно происхождения испанки ни выдвигалось. Среди самых фантастических и популярных были теории намеренного заражения. В САСШ в распространении смертельных бацилл подозревали таблетки аспирина немецкой фармкомпании «Байер». Писали, что тайно зашедший в Бостонскую гавань немецкий корабль распылил болезнетворные микробы над городом. Обвиняли и немецкую подлодку, доставившую в Бостон шпионов, вооруженных пузырьками с заразой. Чего только не говорили…

Чтобы выявить возбудителя ставили такие опыты, которые сегодня бы ни одна комиссия по этике не разрешила. В одном