Головная боль медленно отступала, позволяя мыслить ясно. Пока Миллер колдует над телом убиенного, Винсенту предстояло решить не менее важные вопросы. И оставалось только надеяться, что брат в добром расположении духа. Впрочем, в такую мерзопакостную погоду, трудно быть в хорошем настроении. А на памяти Винсента, она редко бывала другой. И сейчас ритмичный перестук дождя о крышу экипажа, не раздражал, но убаюкивал, несмотря на выпитый кофе. Веки тяжелели, и хотелось просто уснуть, хотя бы на несколько минут. Впереди предстоял долгий день, и он позволил себе эту слабость, прекрасно зная, что проснется, стоит экипажу остановиться. Когда в этом имелась необходимость, биологические часы работали безотказно.
Так и случилось.
От одной только мысли о предстоящем разговоре с братом, Винсент едва не застонал. После последнего инцидента, когда Артуру пришлось раскошелиться, из-за карточного долга Винсента, не сумевшего расплатиться, он был все еще зол. И, конечно, был прав: чтобы принадлежащее Винсенту имение приносило доход, им надо заниматься. Хотя бы ликвидировать последствия пожара двухгодичной давности, практически уничтожившего левое крыло особняка и пейзажный парк, нанять людей, для восстановления оранжереи заморских лекарственных растений… А Винсент всегда находил дела поинтереснее… Даже в долговременных промежутках между расследованиями, которые и без того были нестабильны, хоть и прибыльны.
Подняв подбородок, покинул экипаж, направляясь к огромному старинному особняку фамильного имения, построенному в готическом стиле несколько веков назад. В дверях с кованой решеткой, изображающей не то переплетенные стебли роз, не то щупальца, его уже встречал дворецкий, но барон не стал даже скидывать плащ, лишь быстро прошел вглубь, как и прежде уютного, пусть и с ноткой вычурности, дома, минуя гостиную, чтобы скорее добраться до кабинета Артура.
Небольшой, но дорого обставленный, он всегда нравился Винсенту. Лакированный орех, из которого был сделан стол и книжные полки, всегда казался ему теплым. А может, дело было в воспоминаниях о том, как в холодные дни прислуга разводила камин в кабинете отца, и Винсент засыпал на мягком диванчике, заботливо укрытый пледом, под шелест бумаги и треск поленьев.
И пусть диванчик с тех времен давно уже сменили, да и засыпала на нем племянница, а не он сам, ощущениям это не мешало. Старший из братьев Файнс сидел над старинным фолиантом, недовольно подняв взгляд на нарушителя спокойствия, не удосужившегося даже постучать.
— Ты как всегда бесцеремонен, — не скрывая своего раздражения, заметил он, прежде чем уткнуться обратно в книгу. — Зачем пришел?
— Если говорить о церемониях, то ты мог бы предложить гостю хотя бы чашку кофе. Разве не так должен поступать радушный хозяин? — хмыкнул Винсент, чуть усмехаясь уголком губ, и устроился на подлокотнике кресла, нещадно портя бархатную обивку мокрым плащом.
— Был бы гость желанным… — процедил себе под нос Артур и поджал губы. — И все же, чем обязан? Вновь влез в долги или впутался в очередную авантюру? Кажется, я предельно ясно сказал тебе, что…
— Адам Крейвен погиб этой ночью, — прервал Винсент гневную тираду брата.
И тот осекся, изумленно приподняв бровь.
— Погиб? — наконец, отложил он, судя по всему, безумно занимательный трактат. — Неужели совершил акт самосожжения, когда понял, что не сможет довести новую партию до совершенства?
Бедняга Крейвен, даже его несомненные достоинства не находили в обществе одобрения, часто высмеиваясь вместе с недостатками…
Винсент передернул плечами, поднимаясь:
— Нет. Ты будешь смеяться, но ему отрубили голову. И унесли с собой, — вздохнув, он кинул на стол черный конверт. — Я веду расследование по распоряжению Совета.
Пальцы Артура коснулись знакомой им обоим печати. С него вмиг слетела вся напускная несерьезность. Он поджал губы.
— Я всегда говорил, что случайные связи не доведут его до добра. Но вряд ли Адам спутался с придворным палачом… То был оккультный ритуал?
Винсент отошел к окну, бросив взгляд на тонущий в дымке дождя сад, в котором любил пропадать в детстве. Большой, тенистый, с преобладанием вязов и, конечно, глицинии, со множеством узких дорожек, декоративных каменных мостиков, через несуществующие ручьи, и укромными беседками, что прятались в густой буйной зелени. В них можно было не только отдохнуть, но и побыть наедине с собой. Снова слишком небрежно, относительно ситуации, пожал плечами:
— Если и так, культисты тщательно прибрали за собой. Лично я не заметил ни единой детали, говорившей бы о неком обряде.
– “О неком”? Мы с тобой говорим о вполне конкретном ритуале, — то ли фыркнул, то ли уже рыкнул Артур. Напряжение его стало вдруг физически ощутимо, кажется, даже температура в комнате изменилась.
Винсент и рад бы был подразнить брата, но ситуация не располагала. Потому он повторил, что не обнаружил иных признаков, за исключением обезглавливания жертвы. Возможно, ситуация прояснится после ознакомления с материалами дела, собранными полицией, пока же, стоит предупредить Совет и быть более осторожными.
— Если на нас открыли охоту, следующий удар не заставит себя ждать, не сомневайся, — заверил он, сжав пальцами переносицу.
Культисты, чтоб сожрала их Тьма, зачастую прятались по своим норам, читали старые книги, пытались дешифровать мертвые языки и как многие больные люди были тихими и не доставляли проблем. Но были и периоды обострений, когда, раз в пару сотен лет, уверовав в себя, они хватали ритуальные ножи, топоры и факелы, и на всех парах неслись привносить в мир, по их мнению, темное, доброе, вечное. Все три эпитета, безусловно, были исключительно субъективны, так как мировоззрение культистов шло вразрез не только с мировоззрением представителей старой аристократии, но вгоняло в ступор даже среднестатистических простых людей, которым что культисты, что изгнанники — равно еретики.
Заметив невольный жест, Артур обеспокоенно поинтересовался: спал ли тот ночью? Винсент лишь улыбнулся уголками губ, закатив глаза, когда в спину ударило замечание о том, что Артур и не представлял, как тяжело быть сыщиком на службе короля. Почти каждую ночь отправляться в рейды по борделям и опиумным курильням города, дабы лично участвовать в следственных экспериментах и досмотрах с пристрастием! Винсент фыркнул. У каждого сыщика свои методы ведения дел. Одни зарываются с головой в пыльные книги и досье, а другие бросаются в гущу событий.
— Ты взял образцы? — наконец, прекратив перепалку, поинтересовался Артур и позвонил в колокольчик, чтобы распорядиться о завтраке и кофе.
— Разумеется, — показал Винсент пробирку. — Спасибо Миллеру. Когда я прибыл на место преступления, там яблоку было негде упасть, а уж остаться наедине с покойным… Кстати, с нас результаты экспертизы.
Он устало опустился в кресло визави брата.
— Надо как-нибудь уважить Рупперта, помимо экспертизы, — заметил Артур, разглядывая пробирку на