— На помощь! Папа, на помощь! Я тут, в самом низу. Иди сюда, помоги! На помощь!
Она кричала долго. Напрасно. Она была одна, раненая, на дне пропасти, её отец не появлялся. Может быть, он тоже заблудился? Если это так, то кто же отыщет её здесь, в бездне, в лесу, в папоротниковой чаще?
Девушка со светло-серыми глазами глубоко вздохнула, пытаясь успокоить биение сердца. Как вырваться из головоломки?
Она вытерла грязь со все ещё запачканного лба и осмотрелась. Справа по краю оврага сквозь высокую траву она заметила что-то тёмное и заковыляла туда. Чертополох и цикорий скрывали вход в своего рода туннель, вырытый прямо в земле. Какое же животное соорудило эту огромную нору, подумала она. Слишком велика для зайца, лисы или барсука. Медведей в лесу не было. Логово волка?
Во всяком случае, небольшое отверстие оказалось достаточно просторным, чтобы пропустить человека среднего роста. Туннель не внушал доверия, но она подумала, что проход куда-нибудь да выведет её. И на четвереньках устремилась в илистый коридор.
Она двигалась на ощупь. Туннель становился все темнее и холоднее. Что-то колкое зашевелилось под её ладонью. Пугливый ёжик свернулся в клубок, прежде чем броситься наутёк. Она продолжала путь в полной темноте, все время чувствуя какое-то движение вокруг.
Она ползла на локтях и коленях. Ребёнком, она долго училась стоять, потом ходить. Большинство малышей начинает ходить в год, она же ждала до полутора. Вертикальное положение казалось ей слишком рискованным. На четырех лапах существовать безопаснее: лучше видно все, что валяется на полу, да и падать не так высоко. Она с радостью провела бы остаток своей жизни, ползая по полу, если бы мать и няни не заставили её выпрямиться.
Туннель не кончался... Чтобы найти в себе силы двигаться вперёд, она заставила себя мурлыкать считалку:
Зелёная ножкаПолзёт по дорожке.Мы её схватим,Людям покажем.Люди нам скажут:«В масле обжарьте,В воде остудите,Хрустящей улиткой всех угостите».Три или четыре раза, все громче и громче, она затягивала эту песенку. Её учитель пения, профессор Янкелевич, научил её прятаться в звучание своего голоса, как в защитный кокон. Но здесь было слишком холодно, чтобы заливаться соловьём. Вскоре считалка стала паром, валившим из её заледеневшего рта, потом — хриплым дыханием.
Как упрямый ребёнок хочет довести шалость до конца, так и она и не думала о том, чтобы повернуть обратно. Жюли ползла под эпидермисом планеты.
Ей показалось, что вдали появился слабый свет.
Она, обессиленная, решила, что это галлюцинация, но свет вполне реально вспыхнул бесчисленными крошечными жёлтыми искрами.
Девушка со светло-серыми глазами на секунду вообразила, что подземелье таит в себе алмазы, но, приблизившись, разглядела светлячков, фосфоресцирующих насекомых, лежащих на кубе совершённой формы.
Куб?
Она вытянула пальцы — светлячки тут же погасли и исчезли. В абсолютной темноте Жюли не могла рассчитывать на своё зрение. Она ощупала куб, призывая на помощь всю силу своего осязания. Он был гладким, твёрдым, холодным. Это был не камень, не обломок скалы. Рукоятка, замок... Это был предмет, сделанный рукой человека.
Маленький чемоданчик кубической формы.
Изнемогая от усталости, она поползла назад. Сверху доносился весёлый лай — значит, отец её нашёл. Он был там с Ахиллом и звал слабым, далёким голосом:
— Жюли, дочка, ты там? Ответь, прошу тебя, подай знак!
5. ЗНАК
Он поводит головой, как будто рисуя в воздухе треугольник. Тополиный листок рвётся. Старый рыжий муравей хватает ещё один и принимается жевать, не ожидая, пока лист забродит. Может быть, еда и не очень вкусна, но, по крайней мере, восстанавливает силы. Он не особенно любит тополиные листья, он предпочитает мясо, но он ещё ничего не ел с тех пор, как сбежал, так что капризничать не время.
Проглотив еду, он не забывает почиститься. Концом когтя он хватает длинный правый усик и выгибает его вперёд до губ. Направляет его в ротовой канал под мандибулами и посасывает, чтобы вымыть.
Когда оба усика очищены пенящейся слюной, он полирует их маленькой щёточкой, расположенной в выемке под голенями.
Старый рыжий муравей играет суставами брюшка, торакса и шеи, выгибая их до предела. Потом когтями чистит сотни граней глаз. У муравьёв нет век для их защиты и смачивания, и если не прочищать глазные линзы, то картинка становится расплывчатой.
Чем чище грани, тем лучше муравей видит окружающее. Вот что-то появилось. Что-то большое, даже огромное, сплошь покрытое иголками и движущееся.
Внимание, опасность: громадный ёж выходит из пещеры!
Быстро удираем. Ёж, внушительный шар с разверстой пастью, весь утыканный острыми копьями, атакует.
6. ВСТРЕЧА С КЕМ-ТО УДИВИТЕЛЬНЫМ
Ссадины покрывали все тело. Она машинально послюнявила самые глубокие царапины. Ковыляя, донесла кубический чемоданчик до своей комнаты. Вот она уже на кровати. Сверху на стене слева направо красовались плакаты с портретами Галласа, Че Гевары, Doors и Аттилы Гунна.
Жюли тяжело поднялась и отправилась в ванную. Стоя под обжигающим душем, она яростно тёрла себя мылом с ароматом лаванды. Потом завернулась в большое полотенце, сунула ноги в махровые тапочки и принялась отчищать одежду от покрывавшей её жёлтой земли.
Туфли надеть невозможно. Раненая пятка распухла. Она стала искать в шкафу старые летние босоножки, ремешки которых имели два достоинства: не давили на пятку и оставляли открытыми пальцы. У Жюли ступни были маленькие, но широкие. А большинством производителей обуви женские туфли выпускались только узкой и удлинённой формы, что приводило к печальным последствиям — постоянным, все время болевшим мозолям.
Она снова потёрла пятку. Казалось, первый раз в жизни она ощущала этот участок своего тела: кости, мускулы, сухожилия как будто ждали этого случая, чтобы заявить о себе. И теперь все они, страшно возбуждённые, гудели там, в нижней части ноги. Они существовали и напоминали о себе сигналами бедствия.
Тихим голосом она поздоровалась: «Добрый день, пятка».
Ей показалось забавным приветствовать часть своего тела. Она обратила внимание на свою пятку только потому, что та болела. Но если хорошенько поразмыслить, разве думала она о своих зубах в другие дни, а не когда они начинали ныть? Точно так же вспоминаешь о существовании аппендикса только в минуту приступа. В её теле была куча органов, о которых она не подозревала просто потому, что они благовоспитанно не посылали ей вестей о боли.
Её взгляд вернулся к чемоданчику. Она была зачарована этим предметом, извлечённым из недр земли. Она взяла его в руки, потрясла. Чемоданчик был тяжёлым. Устройство с пятью колёсиками,