Читать «Обещание розы»

Винчестер, год 1076-й от Рождества Христова

Мальчик поглубже зарылся в солому и натянул на голову тонкое шерстяное одеяло. Холод зимней ночи, проникавший в помещение сквозь неплотно притворенную дверь, пробирал его до костей. Вот уже три недели он находился при дворе короля Вильгельма. Сверху доносились пьяные крики, брань и хохот. Жесткая соломинка больно колола его щеку. Он зажмурился и глубоко вздохнул, борясь с подступавшими слезами. Перед его мысленным взором одна за другой вставали картины недавнего прошлого — залитые солнцем луга Нортумберленда, лица отца, братьев и матери. Матери, которая так горько плакала, когда он покидал свой дом, сопровождаемый людьми короля.

— Никогда не плачь, сынок! — наставлял его отец. — Настоящие мужчины не льют слезы, запомни это. Жить при королевском дворе — большая честь для тебя. Надеюсь, ты сумеешь держаться там мужественно и достойно и не посрамишь моего имени.

— Обещаю вам это, милорд, — серьезно ответил мальчик.

О, если бы он мог знать тогда, какой гнетущей и мучительной окажется тоска по дому, которая сжимала его сердце днем и ночью, какой нестерпимой пыткой станет для него одиночество среди всех этих чужих, равнодушных, недоброжелательных людей!

— Эй, проснись!

Стивен откинул край одеяла и сел на своем соломенном ложе. Рядом с ним, пытливо заглядывая ему в лицо, стоял Дункан Кэнмор. Сын короля Шотландии Малькольма и его первой жены Ингеборг был лишь несколькими годами старше Стивена. Вильгельм Завоеватель держал его при своем дворе в качестве заложника. Положению этого мальчишки, чей отец вел нескончаемые войны с королем, было трудно позавидовать, но сочувствие к нему зачастую боролось в душе Стивена с неприязнью, которую юный шотландец внушал всем без исключения своими злыми шутками, грубостью и высокомерием.

— Его высочество желает видеть тебя. Да ты, никак, ревел? — с ухмылкой спросил Дункан.

— Я уже не маленький, чтобы плакать, — гордо вскинув голову, ответил Стивен, которому не так давно минуло шесть лет. — Скажи лучше, да побыстрее, зачем это я понадобился принцу? Ведь тебе это наверняка известно.

— Откуда же мне об этом знать? Разве станет он посвящать меня в свои дела? — пожал плечами Дункан, опуская голову, чтобы скрыть злорадную усмешку, которая, однако, не ускользнула от внимательного взгляда Стивена и заставила его внутренне насторожиться. От дальнейших расспросов он, однако же, решил воздержаться. Ему было ясно одно: встреча с принцем и его друзьями не сулила ему ничего хорошего, иначе Дункан вел бы себя совсем по-другому. С тяжелым сердцем, предчувствуя недоброе, он заторопился вслед за Дунканом, который стремительно двинулся к выходу из комнаты.

В огромном зале, освещенном множеством факелов, Руфус Рыжий пировал со своими друзьями. На коленях принца в неловкой, напряженной позе сидел мальчишка, одетый в платье простолюдина. Он затравленно озирался по сторонам, явно рассчитывая при первой же возможности удрать подальше от принца и его хмельных товарищей. Руфус то и дело поглаживал его по кудрявой голове. Увидев Стивена, принц встал из-за стола, резко столкнул мальчишку с колен так, что тот едва не грохнулся оземь, и нетвердой походкой двинулся навстречу новому гостю.

— А-а-а, красавчик Стивен! — воскликнул он. Глаза его загорелись от радостного предвкушения. Пухлые алые губы раздвинулись в плотоядной усмешке, обнажив два ряда крупных белых зубов. — Поди сюда, мой милый, и отведай сладкого вина из моего кубка!

Стивен, охваченный смятением и ужасом, вспомнил, что отец, отправляя его ко двору, настойчиво и строго наказывал ему остерегаться тех, кто расточает ласки не девицам и дамам. а маленьким мальчикам. Кажется, граф Нортумберлендский назвал их тогда содомитами. Стивен понимал, что ему следует бежать отсюда что есть духу, но ноги его словно приросли к полу. Он не мог поверить, что принц, которого он считал своим единственным другом при дворе, способен причинить ему зло. После разговора с Дунканом он смирился с мыслью, что скорее всего станет нынче ночью объектом какой-нибудь безобидной шутки, вынужден будет принять участие в нелепых забавах подвыпивших приятелей Руфуса, но никак не ожидая, что наследник престола замыслил вовлечь его в порок, о котором отец отзывался с презрением и непритворным ужасом.

— Нет, благодарю вас, ваше высочество, — с трудом пробормотал он. Язык повиновался ему так же плохо, как и ноги и судорожно прижатые к груди руки.

— Да ну же, не упрямься! Поди сюда! Ведь не съем же я тебя, в самом деле. Экий ты строптивый. — В голосе принца Стивен уловил нотки раздражения. Дело принимало совсем скверный оборот. Он ни в коем случае не хотел утратить расположение Руфуса, но в то же время не мог даже помыслить о том, чтобы уступить его домогательствам.

— Боже, смилуйся надо мной, помоги мне, — беззвучно взмолился он.

— Оставь его в покое, слышишь, Вилл! — невесть откуда взявшийся рыжеволосый мальчишка, в чертах которого угадывалось явное сходство с принцем, подбежал к Стивену и решительно встал с ним рядом. Стивен с робкой надеждой взглянул в его открытое веснушчатое лицо и снова перевел взор на Руфуса.

— Как ты смеешь вмешиваться в мои дела, Генрих? — сердито одернул его принц и сдвинул густые брови.

Младший сын короля улыбнулся брату холодной, презрительной улыбкой.

— Неужто ты так глуп, что готов соблазнить будущего графа Нортумберленда, который может через несколько лет стать твоим союзником?

В это мгновение Стивен осознал, что в действительности принц никогда не питал к нему дружеских чувств. Приязнь Руфуса, которой он так дорожил, которая скрашивала его тяжкую жизнь при дворе и смягчала горечь разлуки с родителями, на деле была лишь одним из проявлений позорного, противоестественного влечения, которое с первых дней знакомства питал к нему наследник престола. Горечь этого внезапного открытия была столь велика, что глаза Стивена наполнились слезами, сдержать которые было выше его сил.

— Ну, берегись! — проревел принц и замахнулся на Генриха. Тот ловко увернулся от оплеухи, схватил Стивена за руку, и оба они что было духу понеслись прочь. Слезы Стивена иссякли так же внезапно, как и появились, и думал он теперь уже не о погибшей дружбе с принцем, не о коварстве и порочности Руфуса, а лишь о том, как бы побыстрее унести от него ноги. Добежав до просторного зала, мальчики в изнеможении опустились на ложе Стивена.

— Спасибо, — пробормотал Стивен и через силу улыбнулся своему спасителю.

— Не стоит. Скажи, неужто тебя и в самом деле до сих пор не предупредили, что мой брат вовсе не интересуется девчонками и путается с красивыми мальчиками? Да, кстати говоря, ты хоть вообще-то понимаешь, о чем идет речь?

— Да. Понимаю. Нет. Не предупредили, — отрывисто проговорил Стивен, отводя глаза, и вздохнул. Он испытывал мучительную неловкость, словно противоестественное влечение к нему Руфуса, которому он не поддался