Зазвонил телефон. Им редко звонили в такую рань — не было еще и восьми утра, и Жан—Марк тут же решил, что это Амелия. Он схватил трубку.
— Oui? — почти в отчаянии воскликнул он.
Ему ответил женский голос с американским акцентом:
— Джон Марк?
Жена Гуттмана. Белая кость, американская аристократия, дочь сенатора с фамильным состоянием, которое досталось семье от предков, приплывших в Америку на «Мэйфлауэр».
— Джоан?
— Да, это я. Я не вовремя?
Как всегда, Джоан говорила с ним по–английски. Ей даже в голову не приходило, что разговор с французом может вестись по–французски. Какое нахальство. Ни Джоан, ни ее муж и не пытались выучить французский — хотя бы основы языка. Только немного арабского. Но у Жан—Марка не было сил возмущаться по этому поводу.
— Нет, все нормально. Я как раз собирался на работу. — Скорее всего, Джоан хочет договориться о том, чтобы провести день вместе с детьми, на пляже, подумал он. — Хотите поговорить с Селин?
Джоан немного помолчала.
— На самом деле я хотела поговорить с вами, — сказала она совсем другим тоном. Не заученно оптимистическим, как обычно, а деловым и даже суховатым.
— Со мной?
— Это касается Амелии.
Значит, Джоан все знает, пронеслось у него в голове. Что она собирается делать? Рассказать обо всем Селин?
— А что такое? — неприязненно поинтересовался он.
— Она просила меня кое–что вам передать.
— Вы ее видели?
Это было невероятно — словно близкий человек, которого все считали умершим, оказался вдруг живым и здоровым. Жан—Марк мгновенно поверил, что Амелия непременно к нему вернется.
— Видела, — подтвердила Джоан. — Она очень о вас беспокоится.
Беспокоится! Жан—Марк ухватился за эти слова, словно голодная собака за кость. Но надо было сохранять видимость приличий.
— Ну да, да, Селин и дети тоже очень беспокоились. Только что она была с нами — и вдруг исчезла…
— Селин и дети тут ни при чем. Она беспокоится о вас. Надежда вдруг резко покинула его — словно порыв ветра захлопнул дверь.
— Обо мне? Я не понимаю.
Джоан снова помолчала. Они с Амелией были очень близки. С тех пор как Гуттман очаровал ее своим шармом и деньгами, Джоан стала играть по отношению к Амелии роль этакой заботливой старшей сестры. Образчика элегантности и утонченности, к которому она должна стремиться.
— Я думаю, вы все прекрасно понимаете, Джон Марк. Игра окончена, подумал он. Их связь стала всеобщим достоянием. Все знают, что Жан—Марк Домаль, как дурак, безнадежно влюбился в двадцатилетнюю няню своих детей. Он станет посмешищем в сообществе экспатов.
— Я хотела встретиться с вами до того, как вы уйдете на работу. Хочу вас заверить — никто ни о чем не знает. Я ничего не говорила Дэвиду и не буду рассказывать Селин.
— Спасибо, — тихо поблагодарил Жан—Марк.
— Амелия уехала из Туниса. Прошлой ночью. Она собирается некоторое время попутешествовать. Она просила передать, что ей очень жаль, что все так сложилось. Ей не хотелось причинять вам боль и вот так, без предупреждения, бросать вашу семью. Вы очень и очень ей небезразличны. Просто… Амелия так больше не смогла. Она запуталась в своих чувствах. Вы меня понимаете, Джон Марк?
— Я вас понимаю.
— Можете сообщить Селин, что это звонила Амелия. Из аэропорта. И скажите детям, что она не вернется.
— Я так и сделаю.
— Мне кажется, все это только к лучшему. Вы так не считаете? И постарайтесь забыть о ней.
Настоящее время
Глава 2
Филипп и Жаннин Мало, проживавшие в Париже на улице Пельпорт, 79, планировали свою поездку в Египет больше года. Это был отпуск их мечты. Филипп, который недавно вышел на пенсию, отложил для этих целей три тысячи евро. Ему удалось найти авиакомпанию, предлагавшую доставить их в Каир (и ничего страшного, что в шесть часов утра) за меньшую цену, чем стоит нанять такси до аэропорта Шарль де Голль и обратно. В Интернете они разыскали лучшие отели Каира и Луксора, а также не упустили скидку в шестьдесят процентов, которую предоставлял один из роскошных курортных отелей в Шарм–эль–Шейхе. На этом курорте они собирались провести последние пять дней своего путешествия.
Супруги Мало прибыли в Каир в жаркий и влажный летний день. Едва переступив порог своего гостиничного номера, они занялись любовью. Потом Жаннин принялась разбирать чемоданы, а Филипп лежал на кровати и читал роман Нагиба Махфуза «Эхнатон, живущий в правде». Роман нравился ему не очень. После небольшой прогулки по окрестностям они поужинали в одном из трех ресторанов отеля и еще до полуночи заснули как убитые, под приглушенный шум каирских улиц.
Затем последовали три восхитительных, хотя и немного утомительных дня. У Жаннин было небольшое расстройство желудка, но они все равно отправились в Каирский музей и провели там целых пять часов, глазея на удивительные экспонаты. Жаннин заявила, что она «потрясена» сокровищами из гробницы Тутанхамона. На второй день, сразу после завтрака, Филипп и Жаннин взяли такси и поехали к пирамидам. Как и все, кто посещает Египет в первый раз, они поразились, заметив, что пирамиды возвышаются всего в нескольких сотнях метров от самой обычной городской окраины. Преследуемые продавцами сувениров и доморощенными гидами, наперебой предлагавшими им свои услуги, они обошли всю местность. Это заняло у них два часа. Потом они попросили какого–то бритоголового немца–туриста сфотографировать их на фоне Сфинкса. Жаннин мечтала побывать в пирамиде Хеопса, но ей пришлось пойти туда одной. Филипп слегка страдал от клаустрофобии, а один из бывших коллег предупредил его, что внутри пирамиды очень тесно и невероятно жарко. От счастья, что ее детская мечта наконец–то сбылась, Жаннин заплатила египтянину около пятнадцати евро местными деньгами, чтобы покататься на верблюде. Всю короткую дорогу верблюд стонал, и от него сильно пахло соляркой. На следующий день за обедом Жаннин попыталась систематизировать фотографии в их цифровой камере и нечаянно стерла фото мужа, гордо восседающего верхом на корабле пустыни.
Следуя рекомендациям, вычитанным во французском модном журнале, они выехали в Луксор ночным поездом и забронировали номер в самом «Уинтер Палас» — хотя и в «Павильоне», современном четырехзвездном крыле, пристроенном к старому колониальному зданию отеля. Местная туристическая компания предлагала путешествие в Долину царей на ослах; выезд должен был состояться в пять утра. Супруги Мало конечно же не