Читать «Восемь строф, упражняющих ум. Лекция Далай-ламы XIV»

Ламаистский Буддийский монастырь Америки

Вашингтон, штат Нью-Джерси

Я очень счастлив посетить один из самых старых тибетских буддийских центров в Америке, и мне бы хотелось, чтобы мои теплые слова приветствия достигли всех пришедших сюда и особенно американцев калмыкского происхождения, которые по сравнению с нами, тибетцами, являются более давними беженцами. Долгие столетия существовали крепкие связи между тибетским и монгольским народами, благодаря чему тибетский буддизм стал буддизмом Монголии. Современные монголы изучают буддийскую религию на тибетском языке и молятся в основном по-тибетски, в то время как мое собственное имя – Далай – дал монгольский военный вождь. Таким образом, Далай Лама тесно связан с монгольским народом.

Под ярким солнцем в этом прекрасном парке собрались люди, говорящие на множестве языков, носящие одежду разных стилей и, может быть, принадлежащие нескольким вероисповеданиям. Однако все мы человеческие существа в равной мере. Мы все врожденно думаем о Я, все хотим счастья и не желаем страданий. И те, кто пришел с фотокамерами для съемок, и монахи, сидящие передо мной, и все те, кто стоят и сидят в качестве слушателей, разделяют мою мысль: «Пусть я буду счастлив и пусть минует меня беда». Наши жизни протекают с этой думой, являющейся соприродной нашим умам.

Далее, мы все равно обладаем правом обрести счастье и избежать страданий. Каждый из нас по-своему убежден, какая из этих многочисленных духовных техник, служащих этому, наилучшая и соответствует его жизни. Когда мы изучаем и определяем природу счастья, искомого нами, и страдания, избегаемого нами, мы находим множество различных форм этих феноменов. Но по большому счету они распадаются на два типа: (1) физические удовольствие и боль, (2) ментальные наслаждение и страдание.

Материальный прогресс служит для достижения того счастья и облегчения того страдания, которые зависимы от тела. Но на самом деле трудно устранить все беды внешними средствами и в связи с этим получить полное удовлетворение. Отсюда происходит большая разница между поисками счастья посредством внешних вещей и его поисками путем внутреннего духовного развития. Более того, даже если бы основное страдание было одинаковым, а не двояким, то и тогда существовало бы огромное различие между тем, как мы переживаем его, и тем умственным и психическим расстройством, которое вызывается страданием в зависимости от отношения к нему. Значит, наш ментальный подход весьма важен для устройства наших жизней.

Многие религии дают предписания и советы о том, как привести в порядок наше ментальное строение, и они все без исключения заняты тем, чтобы сделать ум более миролюбивым, дисциплинированным и нравственным. Таким образом, сущность всех религий одинакова, несмотря на значительные расхождения в философских вопросах. Пришлось бы спорить без конца, если бы мы сосредоточились лишь на различиях в философии. Много более полезным и ценным должно расценить стремление выполнять в повседневной жизни предписания творить добро, о которых мы слышали в любой религии.

В некотором смысле религиозный практик по-настоящему является солдатом, вовлеченным в поединок. С какими же врагами он или она сражаются? С внутренними. Невежество, злость, привязчивость и гордыня – вот истинные враги. Они не вне, но внутри нас, и с ними необходимо бороться оружием мудрости и сосредоточенности. Мудрость – это пули, и снаряды; сосредоточение, т. е. спокойное пребывание ума, – это орудие для стрельбы ими. Когда мы сражаемся с внешним врагом, неизбежны повреждения и страдания, и точно так же – когда мы боремся внутренне, неизбежны внутренние боль и лишения. Значит, религия есть дело сугубо внутреннее, а религиозные предписания должны творить духовное совершенствование.

Подойдем к этому с другой точки зрения. Мы собираемся углубиться во внешнее космическое пространство, опираясь на современные науку и технологию, развитые человеческим разумом. Однако существует множество вопросов, которые подлежат проверке и обдумыванию в отношении природы ума. Является ли она причинно возникшей или нет? Если есть причина, то какова ее субстанциальность, каковы ее сопутствующие условия возникновения, каковы ее следствия и т. д.?

В целях совершенствования сознания создано много предписаний, и среди них важнейшими является любовь и сострадание. Буддийское учение содержит немало тонко разработанных и мощных техник, способных продвинуть ум в направлении к любви и состраданию. Благожелательный ум, доброе сердце, теплые чувства чрезвычайно важны. Если у вас такой хороший ум, то вам всегда с ним будет удобно, а ваши семья, друзья, дети, родители, соседи и другие будут просто счастливы. Если же у вас плохой ум, то все наоборот. В этом кроется причина не сложившихся отношений между государствами, континентами, народами. Таким образом, в человеческом обществе благая воля и доброта – наиболее важные вещи. Они ценны и необходимы для каждой жизни, и они стоят того, чтобы делать усилия по развитию добросердия.

С любой точки зрения мы все равны в жажде счастья и нежелания страданий. Однако одинокий человек всего лишь, один, тогда как других бесчисленное множество. Следовательно, основываясь на огромной разнице между удовольствием быть счастливым одному и счастливым удовлетворением неисчислимого множества людей, приходим к выводу, что другие более значимы, нежели один. Если одна личность сама по себе не может вынести страдание, то как же его может стерпеть другое существо? Поэтому справедливо использовать одного во благо других, и ошибочно пользоваться другими ради собственных целей.

Применять любые способности тела, речи и ума каждый должен с пользой для других, и необходимо порождать в сознании добротолюбие, помышляя устранять чужие страдания и способствовать чужому счастью. Исповедует ли кто-то религию или нет, верит ли кто-то в прошлые и будущие жизни или нет, но нет никого, кто бы не оценил высоко сострадание. Прямо с рождения за нами ухаживают и нас любят родители. Позже, в конце наших жизней, когда мы придавлены недомоганиями старости, мы вновь во многом полагаемся на доброе сердце и сострадание иных. Поскольку и в начале, и в конце наших жизней мы зависим от доброты других, было бы справедливым, если бы между этими двумя периодами мы активно прибегали к чувству доброты в отношении других.

Невзирая на то, кого я встречаю и куда я иду, я непременно даю совет любить человека, держать на сердце только добро. Мне теперь 44 года, и с того момента, как я начал размышлять, я культивирую альтруистический подход. Это сущность религии и сущность буддийского учения.

Нам следует воспринимать это доброе сердце, это человеколюбие в качестве самой основы и внутренней структуры нашей практики, и нам нужно направлять какие бы то ни было добродетельные деяния так, чтобы эта основа увеличивалась все больше и больше. Нам следует тщательно покрывать ею наши умы и так использовать слова и писания, чтобы они напоминали