- Вот и я их прошу, а они меня к Доктору Кашпо. Говорю же, бляди…

- Спасибо, Роден, - вздохнула доктор. – Следующий?

- Следующий, - отозвался мужчина в кресле, чем привлек внимание Роден.

Она склонила голову, взглянула на чудака и вернулась к созерцанию потолка.

- Мы все должны хотя бы представиться, - напомнила Кашпо.

- Следующий, - повторил мужчина.

- Но ты последний в группе, Паскаль.

Мужчина вольготно закинул ногу на ногу и поудобней устроился в кресле.

- Называйте меня «Темный», - попросил он.

- Темный? – переспросила Кашпо.

- «И в сумраке печалей не разглядеть его лица. Он отравляет все своим приходом. Он Темный, как его душа, и, в то же время, Он - посланник Бога».

Роден медленно склонила голову и уставилась на мужчину, который цитировал поэму Сугрида Лэвэ – одного из малоизвестных суирских поэтов.

- «Я верую, что все есть связи в этом мире, - произнесла она. - И там, где правит Свет, в тени нас поджидает Тьма. А если Он десница Бога, то в сумраке печалей у Смерти все же нет лица».

Хлопок. Еще один. Роден повернулась к аплодирующему Красавчику. Кажется, тот был впечатлен.

- А мне начинает нравится ваша кампания! – весело заявил он. – Кто написал эту помпезную хрень о смерти?

- Сугрид Лэвэ, - ответил Темный.

- Никогда о нем не слышал, - Красавчик повернулся к Лоскутному Одеялу. – А ты слышала о таком?

- Нет, - пожала плечами она.

- А ты, Язва?

- Пошел ты! – шикнула та.

Красавчик прищурился и наклонился вперед:

- Может еще кого-нибудь процитируешь, а, Темный?

- В другой раз, Индрих, - улыбнулся тот.

- А ты вообще с какой планеты? – продолжал напирать Красавчик.

- С дальней, - ответил он.

- Опять секреты! Мы же вроде как самые родные в этом месте. Я – олманец, - он указал пальцем на свои светящиеся голубые глаза, - только в гробу погаснут. Одеяло у нас суирянка, - он подмигнул ей, - если только не крашенная с отбеленной кожей. Язва, - он повернулся к ней лицом, - ты ведь с Ливзеры: вы все там бронзовые, по-моему. Страшила, - он указал пальцем на Роден, - ты ведь тоже суирянка? Ну, или была ей когда-то… А вот кто ты такой, Темный?

- Мать суирянкой была, - ответил он.

- А отец? – насупился Красавчик.

- А отец ее изнасиловал, - Темный закрыл глаза и отвернулся.

Повисла тишина.

- Дерьмовое происхождение! - выдала Язва и засмеялась в кулачок.

Все, включая Кашпо, уставились на нее.

- Доктор Кашпо, - произнесла Роден, - может, закруглимся на сегодня?

- В этом я соглашусь с тобой, Роден. Сеанс окончен. Встретимся завтра.

Темный первым подскочил с кресла и зашагал к выходу.

***

Время вечернего досуга. Роден воротило от него. Их запирали в большом зале со всякими игрушками, где они должны были хоть чем-нибудь себя занять. Хорошо, что заведение «престижное». Там был выход на веранду, где, пялясь в окна, Роден могла покурить.

Окинув взглядом унылое сборище себе подобных, она зашагала в сторону веранды. В правом углу зала Красавчик беседовал с Лоскутным Одеялом. Одеялко посмеивалась, то и дело поглядывая на Темного. Темный сидел в гордом одиночестве за столом и играл в шахматы сам с собой. На косые взгляды Лоскутного Одеяла он внимания не обращал, хотя Роден готова была поклясться, что он их заметил. Язва донимала кого-то в кататонии и радовалась этому, как дитя малое. Дура, что еще сказать. Дура обернулась и помахала рукой Роден. Вот она – оборотная сторона «групповухи». Сейчас каждый из них будет считать, что вправе кивнуть Роден, помахать рукой или, что еще хуже, подойти и заговорить с ней.

Она вышла на веранду, достала елотку и попросила одного из санитаров прикурить. Тот, естественно, не отказал и поднес к елотке зажигалку. И за это им платили. За огонек, за улыбки, за вежливость, за цепкие руки и стальные объятия. Все включено в этом элитарном заведении.

Роден присела в кресло у окна, затянулась и выпустила колечко дыма. Пачка елоток заканчивалась, а с визитами к Роден никто не спешил. Можно было дать денег какому-нибудь санитару и попросить его принести новую пачку. Одна проблема: счета Роден мать заблокировала, а наличных у нее не было. Что она вообще здесь делала? Как докатилась до полного отстоя в своей яркой и столь впечатляющей жизни? Перед глазами всплыло знакомое лицо, и Роден передернуло.

- Привет! – улыбалась Одеялко. – Могу я к тебе присоединиться? – и не дожидаясь разрешения, плюхнулась в кресло рядом.

Одеялко достала из кармана рубашки пачку елоток и щелкнула пальцами, подзывая к себе санитара. Тот подошел, хотя мог и не подходить.

- Огоньку не найдется? – кокетливым голоском пропела Одеялко.

Санитар молча дал прикурить. Одеялко затянулась и вложила бумажку ему в руку.

- Благодарю!

- Всегда к вашим услугам, - ответил довольный сотрудник, пряча деньги в карман и тут же удаляясь.

- Почему я тебя раньше здесь не видела? – поинтересовалась Одеялко.

- Потому что раньше меня здесь не было, - ответила Роден, отворачиваясь к окну.

- Я разговаривала с Язвой. Оказывается, она многих здесь знает. И Красавчика помнит, и тебя...

- Да что ты? – улыбнулась Роден. – И что же Язва обо мне рассказала?

- Что ты сука, каких поискать.

- У Язвы распад личности. Не советую слишком много с ней общаться.

Лоскутное Одеяло прищурилась, глядя куда-то в сторону.

- Красавчик сказал, что Язва бывала здесь раз пять минимум.

- Будет и шестой, - вздохнула Роден.

- Почему? – Одеяло повернулась к ней и изобразила на лице неподдельный интерес.

- Она зависима. Здесь ее кормят одним, на воле она ест другое. Как только передоз – родственнички запирают ее здесь. Круг замыкается. А от постоянных передозов мозги начинают плавиться. У нее уже почти расплавились.

- Как у тебя это получается?

- Я просто наблюдательна, - Роден затушила окурок.

- Эй, девчонки, вы не скучаете?

- Легок на помине, - буркнула Роден.

Красавчик придвинул стул и присел напротив, едва ли не касаясь ее коленями.

- Скажи, ты вся такая… - он задумался, подбирая слово, - …яркая?

- С какой целью спрашиваешь? – Роден пыталась сохранить хладнокровие и случайно не подправить его аристократический нос.

- Страшилка, не обижайся. Я любя!

- Так вот в чем твоя проблема… - понимающе кивнула Роден. – И давно на уродство тянет?

Красавчик засмеялся и подмигнул.

- Люблю баб с характером!

- Так иди и поищи себе бабу. А мы с Одеялком, как дамы благородного происхождения, тебя здесь подождем.

- Простите, дамы! – он поднял руки. – Обознался!

Роден схватила его за ладонь и выкрутила