Читать «Чистилище. Бросок обреченных»

© Д. Янковский, 2015

© С. Тармашев, 2015

© ООО «Издательство АСТ», 2015

Издательство благодарит Сергея Тармашева за предоставленное разрешение использовать название серии, а также уникальные мир и сюжет, созданные им в романе «Чистилище».

Другие произведения, написанные российскими фантастами для межавторского цикла, являются их историями, Сергей Тармашев не является соавтором этих романов и не читает их. Создатель «Чистилища» дал литераторам полную свободу, разрешив войти в мир проекта, но сам он несет ответственность только за собственную книгу.

С моря дул устойчивый бриз, принося с собой запах пересохших водорослей и едва заметный намек на прохладу. Вихрящиеся потоки воздуха сдували песок с провалившейся металлической крыши автозаправочной станции. Поржавевшие топливные колонки были похожи на надгробия, торчащие из наметенных барханов, как из могил. Оборванные электрические провода едва слышно посвистывали, болтаясь из стороны в сторону.

Край навеса раскачивался и грохотал на ветру, мешая прислушиваться. Впрочем, и так было ясно, что опасность в этой части города минимальна – мутанты не любили жару и сухой воздух, поэтому всегда держались ближе к воде и жрали в основном расплодившихся коз, когда те паслись в плодородной зоне возле озера Мариут. Другое дело – дикие. Эти, если соберутся большой толпой, могли представлять опасность, но они редко выбирались в город, так как все для них ценное росло на плодородных землях ближе к Нилу.

Солнце жарило в раскаленном небе, как это обычно бывает в середине марта. Злой жаркий ветер хамсин еще не начинался, но температура воздуха держалась под сорок на всем побережье от Ливии до Синая.

В тени магазина, расположенного метрах в двухстах от заправки, укрылся наблюдатель, одетый в выгоревший добела халат самого простого покроя. Голову его покрывал намотанный на арабский манер платок-куфия, тоже из белой ткани, а за спиной висел на лямках белый полотняный мешок. В такой одежде, сливавшейся с белыми стенами и почти белым песком, да еще сидя на корточках в глухой контрастной тени, когда солнце слепит так, что трудно не щуриться, наблюдатель был почти невидим для постороннего взгляда. Сам же, укрывшись от яркого света, он без помех мог рассмотреть площадь, у края которой располагалась заправка. Возле его ног лежала собака, облаченная в пластинчатый алюминиевый панцирь, некогда выкрашенный разводами под цвет песка, но теперь облупившийся и потертый. Панцирь топорщился во все стороны остро отточенными лезвиями, делая собаку похожей на жутковатого доисторического зверя. Из лобовой пластины черепного панциря, подобно рогу единорога, торчал широкий короткий кинжал, похожий на наконечник средневекового копья. Собака высунула язык и часто дышала, то и дело принюхиваясь к запахам, которые приносил ветер, но беспокойства не выказывала.

Площадь и улицы были полностью засыпаны толстым слоем песка, однако следов на нем видно не было. Если бы банда диких появлялась тут недавно, ветер не успел бы все замести. Но нет, чисто. А до ближайшего провала в асфальте, из которого могли бы выбираться мутанты, километра два, не меньше. Бдительность терять, конечно, нельзя, но уровень опасности можно было считать невысоким. К тому же собаки заранее поднимут тревогу, учуяв противника раньше людей.

Наблюдатель убрал от глаз видавший виды бинокль и сделал жест свободной рукой, словно ладонью зачерпывал воду. Это означало, что группе за его спиной можно выдвигаться на площадь. Тут же из глухих теней вдоль разбитых и занесенных песком витрин магазина шагнули пятеро бойцов, вооруженных тяжелыми четырехствольными ружьями, кустарно отлитыми из бронзы. Калибр ружей был внушительным, миллиметров двадцать, а приклады и прочая оснастка были грубо сработаны из второсортной древесины и едва ошкурены.

Бойцы, как и наблюдатель, были одеты в халаты, головы их тоже покрывали белые куфии, поэтому когда они вырвались на оперативный простор, казалось, что ветер вынес с улицы на площадь большие обрывки бумаги. От ружей к мешкам за спинами бойцов тянулись довольно толстые провода, что свидетельствовало об использовании электрической системы воспламенения метательного заряда. Еще две собаки, неотличимые от бежавшей впереди наблюдателя, замыкали группу, прикрывая тыл. Отряд быстро добрался до автозаправочной станции, после чего бойцы и собаки снова заняли позиции в тенях, глухих и темных от яркого солнца.

Прижавшись спиной к опоре металлического навеса, наблюдатель осторожно достал из мешка переговорный модуль старой автомобильной рации, какие устанавливали в машинах таксисты. Сама рация вместе с присоединенной к ней штыревой антенной оставалась в мешке и питалась от кустарно изготовленного свинцово-кислотного аккумулятора, как и запальная система ружей бойцов. Но у наблюдателя ружья не было, так как у него и без того хватало носимого снаряжения. Для личной защиты за отворотом халата у него висел лишь старинный заводской револьвер, созданный более тридцати лет назад, когда на Земле еще существовали заводы и фабрики. Химический состав капсюльного состава патронов за тридцать лет без соблюдения должных условий хранения утратил стабильность, мог дать осечку, но даже с учетом этого оружие прежних времен пользовалось большой популярностью из-за своей компактности, удобства перезарядки, скорострельности и точности. Кроме револьвера на лямках мешка висели четыре мощных пороховых гранаты. Они были предназначены для оглушающего акустического воздействия на мутантов, так что пиротехники поработали над качеством резкого и громкого звука. Осколки заметного вреда мутантам не причиняли, так что не было никакого смысла утяжелять боеприпасы металлическими оболочками. Вместо этого их клеили в несколько десятков слоев из плотной бумаги, получая подобие учебных имитаторов взрыва. Но грохали они так, что будь здоров – даже у людей уши закладывало на несколько секунд. Мутанты же громких звуков не выносили вовсе, так что на некоторое время полностью теряли боеспособность от такого разрыва.

– Макс, Макс, вызывает Борис! – произнес наблюдатель по-русски, нажав тангенту. – На связь!

– Слушает Макс, – раздался в ответ мужской голос, почти не искаженный помехами.

– Мы на заправке. Тащи телегу. Я пока сделаю замеры.

– Принял!

Убрав переговорный модуль рации обратно в мешок, наблюдатель достал оттуда веревку с приклепанным на конце свинцовым грузом и, стараясь держаться в тени, перебрался к единственному очищенному от песка стальному люку, закрывавшему подземное хранилище с дизельным топливом. Люки бензиновых емкостей давно занесло песком, остался только один, ведущий к солярке, так как его каждый раз расчищали. Бензин в здешних краях давно не ценился из-за взрывоопасности и летучести, а вот на дизельном топливе держалась вся жизнь Клана. И хотя из-за разложившихся за тридцать лет присадок ни один мотор на такой солярке работать бы не стал, но дело было не в моторах. Ими уже давно никто не пользовался. Солярка требовалась для других нужд.

Открыв люк, наблюдатель опустил в него груз, размотал веревку до самого дна, затем вытащил, чтобы проверить уровень оставшегося топлива. Уровень оказался гораздо ниже, чем ожидалось. Видимо, небольшая трещина, образовавшаяся в стальной емкости, постепенно увеличивалась, и ценный ресурс вытекал через нее в грунт, как кровь из открытой раны.

Собака беспокойно принюхалась, подошла к люку, но в нос ей пахнуло дизельным топливом, и она недовольно вернулась в тень.

Хмыкнув, наблюдатель смотал веревку, уложил ее в мятый потертый пластиковый пакет с логотипом мобильного оператора «Вудафон» и сунул обратно в мешок.

– Макс, это Борис! – сказал он, достав микрофон рации.

– На связи. Мы в двух кварталах от вас.

– Принял. Тут топлива почти не осталось. Даже не знаю, хватит ли все емкости заполнить.

– Было же вроде не мало!

– Скорее всего, трещину распирает. И собака…

– Что?

– Не знаю. Она забеспокоилась, когда я люк хранилища открыл.

– Вот зараза… – недовольно прозвучал голос в эфире. – Как бы худого не вышло. Трещина в баке, может, и не случайно образовалась…

– Думаешь, канализационный тоннель близко?

– А ты другое подумал, что ли?

– Нда. Давайте тогда быстрее.

– Принял, мы уже на подходе.

– Конец связи. – Борис отпустил тангенту и сказал, повернувшись к бойцам: – Всем быть наготове! Как бы тут провал не начал образовываться…

– Может, тогда лучше отойти? – нахмурился один из стрелков.

– Ага. Туда-сюда-обратно, о боже, как приятно… Сидим и ждем Макса. Только не спим, а сохраняем боевую готовность.

Повесив мешок за спину, Борис перебрался в тень и уселся на песок. В тени на нем было сидеть удобно, а вот на солнце – хоть яичницу жарь. Борис вспомнил, как три года назад, сразу после хамсина, они с ребятами жарили хлебный мякиш, просто прилепив его на полчаса к раскаленной на солнце цистерне в аэропорту Бурдж Эль-Араб. Вот там топлива было когда-то хоть залейся, но вычерпали все за тридцать лет. Приходится теперь заправки вычищать. А они совсем не резиновые…

Борис вздохнул, потому что такие воспоминания всегда наводили на мысль, что прожито уже много и каждый день может стать последним. Хотя бы дети не мутировали, и то хорошо. Успевали