Старый Свет, 1731 год

Отсветы костра в неглубокой яме плясали на влажных стенах пещеры, неотесанный камень словно кровоточил тенями. Снаружи земляного чрева бушевала снежная буря, завывания обжигающего ветра эхом расходились от входа в их пристанище, присоединяясь к крикам женщины, мучившейся на родильном ложе.

— Это мальчик, — стонала она между схватками. — Мужчина!

Над ее скрюченным на полу, напряженным телом точно проклятье нависал Брат Черного Кинжала Харм, и мужчину нисколько не трогали ее муки.

— Вскоре узнаем.

— Ты возьмешь меня в жены. Ты обещал…

Слова застряли в горле, лицо женщины исказилось до безобразия, когда ее внутренности сжались, стараясь вытолкнуть плод из чрева, и Харм наблюдал за ней, отмечая, насколько непривлекательна была эта аристократка во время родов. Она была другой, когда он впервые встретил ее и соблазнил. Тогда она выглядела добродетельно, была одета в атлас, с благоухающей кожей и блестящими, упругими волосами она являла собой подобающий сосуд для его наследника. Сейчас? Она превратилась в животное, вспотевшая, напряженная… почему же так долго? Сие действо порядком утомило Харма, его оскорбляла сама необходимость присматривать за ней. Это женское дело, не работа для воина вроде него.

Он не возьмет ее в жены без необходимости.

Если это был сын, о котором он молил? Тогда да, он узаконит ребенка посредством подобающей церемонии и даст этой женщине статус, которого она так жаждет. В ином случае? Он уйдет прочь, и она не скажет ему ни слова, ведь в глазах ее сословия женщина была опорочена, лишилась своей чистоты, когда сорвали ее цветок.

Воистину, Харм решил, что пришло время остепениться. Спустя века пьянств и разврата он вошел в тот возраст, когда настало время задуматься о законном наследнике. В настоящий момент он породил достаточно бастардов, но ничего не знал о плодах своего семени, они никогда не волновали Харма, он не признавал их своими… и вплоть до недавнего времени он считал внебрачных детей естественным последствием своего вольного образа жизни.

Но сейчас… он хотел достойно продолжить свой род. И также за ним числились огромные долги после заключенных пари, которые покроет отец женщины… но если родится не сын, то ни о каком браке не может быть и речи. Он был в здравом уме и не желал продаваться за гроши. Более того, в Глимере достаточно женщин, жаждущих статуса, сопутствующего браку с членом Братства Черного Кинжала.

Харм не свяжет себя обязательствами, пока не получит наследника мужского пола.

— О, возьми же себя в руки, — рявкнул он, когда в ушах зазвенело от очередного женского вопля. — Молчи.

Однако она ослушалась его.

— Он идет..! Твой сын появляется на свет!

Скрюченной, сжатой в кулак рукой она задрала сорочку до налившихся грудей, позорно выставляя напоказ округлившийся живот, а затем широко расставила бледные тощие ноги. Ее лоно представляло собой отвратительное зрелище, из когда-то нежного входа, предназначенного для мужского стержня, вытекали различные жидкости и выделения, плоть набухла и деформировалась.

Нет, никогда больше он не войдет в эту женщину. С сыном или нет, с браком или без, он не сможет забыть увиденную мерзость.

К счастью, среди аристократов были в чести браки по расчету… не то чтобы его волновало это, будь оно иначе. Ее нужды были несущественны.

— Он стремится к тебе! — закричала она, запрокинув голову и впиваясь ногтями в землю рядом с собой. — Твой сын… идет!

Харм нахмурился, а потом, широко раскрыв глаза, принял устойчивое положение. Она не ошиблась. В действительности что-то выходило из нее… это было…

Дрянь. Ужасная, бесформенная….

Нога. Это нога?

— Вытащи своего сына из меня, — приказала женщина, задыхаясь. — Потяни его и прижми к своему сердцу, зная, что это плоть от твоей плоти!

Оружие и боевые одежды впивались в тело, когда он опустился на колени при виде второй ножки.

— Тяни! Тяни его! — Полилась кровь, и женщина вновь закричала, но ребенок нисколько не продвинулся наружу. — Помоги мне! Он задыхается!

Держась в стороне от этого безобразия, Харм гадал, сколько женщин понесло от него и прошло через нечто подобное? Всегда ли роды настолько неприятны взгляду, или конкретно эта женщина оказалась немощной?

На самом деле, он должен был оставить ее одну, но не доверял ей. Единственная возможность убедиться, что его ребенок был мужского пола, — стоять у родильного ложа. В ином случае с нее станется заменить менее желанную дочь на мальчика, которого так жаждали… от чужого семени.

В конце концов, это была сделка, и он прекрасно знал, насколько легко можно повлиять на ее исход.

Из женского горла вырвался звук настолько громкий и продолжительный, что оборвал поток его мыслей. Потом она захрипела, грязные, окровавленные руки обхватили внутреннюю поверхность ее бедер, поднимая их, раздвигая шире. Он уже уверовал, что она скончается, и рассуждал, стоит ли хоронить их обоих… придя к выводу, что нет, не стоит, лесные твари с готовностью сожрут останки… и в этот момент ребенок продвинулся вперед, очевидно, преодолев внутреннее препятствие.

Вот оно.

Харм кинулся вперед.

— Мой сын!

Без единой мысли он устремился вперед и схватил скользкую ногу малыша за лодыжку. Малыш был живым, он отчаянно дергался, сопротивляясь ограничениям родовых путей.

— Иди ко мне, сын мой, — приказал Харм, потянув ребенка.

Женщина извивалась в агонии, но ему было плевать. Ручки… крошечные, идеально сформированные ручки появились следующими, вместе с круглым животиком и грудью, плоской даже в преддверие первого вздоха.

— Воин! Будущий воин! — Сердце Харма отчаянно билось в груди, уши заложило от триумфа. — Сын будет носить мое имя! Его будут звать Хармом, в мою честь!

Женщина подняла голову, вены на ее шее выступали подобно канатам на мертвенно-бледной коже.

— Ты возьмешь меня в жены, — выдавила она. — Поклянись… поклянись своей честью, иначе он останется во мне до тех пор, пока не посинеет и не отправится в Забвение!

Харм холодно улыбнулся, обнажая клыки. А