И, как всегда бывало, они упускали суть.
Очевидно же, что мертвые преследовали тебя, скользя пальцами по затылку, напоминая о себе… так, что хотелось либо закричать о том, насколько сильно ты скучаешь по ним… либо молить, чтобы тебя оставили в покое.
Они преследовали тебя по ночам и не покидали в дневные часы, оставляя на своем пути минное поле из вещей, напоминавших о потере.
Они — первая и последняя твоя мысль в течение дня; фильтр, от которого ты пытаешься избавиться, невидимый барьер между тобой и остальным миром.
Порой они занимали часть твоей жизни, бóльшую, чем люди, к которым ты физически мог прикоснуться и обнять.
Так что, да, какой смысл в тупых ТВ-шоу, которые пытаются доказать очевидное: хотя Тор обрел любовь с другой женщиной, его первая шеллан, Велси, и их не рожденный сын, убитые Обществом Лессенинг, никогда не покидали его мыслей.
И сейчас жители особняка лишились еще одного близкого им человека.
Пара Трэза, Селена, ушла в Забвение всего несколько месяцев назад, умерев от неизлечимой и необъяснимой болезни.
С тех пор Тор лишился сна.
Сосредотачиваясь на соснах вокруг себя, он пригнулся, отталкивая ветви со своего пути, а потом обошел рухнувшее дерево. Он мог дематериализоваться в место назначения, но мозг закипал в плену его черепной коробки, и Тор сомневался, что сможет сконцентрироваться для этого.
Смерть Селены послужила огромным триггером для его воспоминаний, события, коснувшиеся посторонних, крепко вцепились в его «снежный шар» и встряхнули так сильно, что встревоженные внутренние снежинки отказывались укладываться.
Он находился в учебном центре, когда Селена ушла в Забвение, и ее смерть не была безмолвной. Она сопровождалась ревом души Трэза, звуковым эквивалентом надгробия… хорошо знакомым Тору. Он кричал точно так же, когда ему сообщили о смерти шеллан.
Так что, да, Селена отправилась в Забвение на крыльях агонии своего любимого…
Вытащить себя за шиворот из когнитивной петли — что пытаться выдернуть автомобиль из оврага: требовались огромные усилия, а результат достигался медленно, дюйм за дюймом.
И он шел вперед, по лесу, в зимней ночи, сминая ногами лесной настил, а призраки нашептывали ему вслед.
Гробница — святая святых Братства Черного Кинжала, тайное место, где проводились церемонии посвящения и секретные встречи, где хранились сосуды убитых лессеров. Расположенная глубоко под землей, в созданном природой лабиринте, и по традиции туда не допускались те, кто не прошел церемонии и не мог именоваться Братом.
Правилом пренебрегли, но, по крайней мере, не целиком — сделали исключение для холла, располагавшегося на расстоянии в четверть мили от входа.
Подойдя к замаскированному входу в пещеру, Тор остановился, чувствуя, как в нем поднимается гнев.
Впервые за все время, что он состоял в Братстве, его не пускали внутрь.
Всему виной предатель.
По ту сторону ворот, в половине пути по заставленному сосудами коридору, на каталке лежало тело Кора, его состояние отслеживалось и поддерживалось благодаря медицинскому оборудованию.
Пока ублюдок не очнется, становясь пригодным для допросов, Тору было запрещено входить внутрь.
И его братья по праву не доверяли ему.
Закрыв глаза, Тор вспомнил, как Короля ранили в горло; заново пережил то мгновение, когда жизнь Рофа утекала сквозь рану вместе с красной кровью; воспроизвел сцену, когда ему пришлось спасать жизнь последнему чистокровному вампиру на планете, проделав дыру в его горле и вставив трубку в пищевод.
Кор организовал покушение. Кор приказал одному из своих бойцов всадить в Рофа пулю, устроив с Глимерой заговор по свержению законного правителя… но ублюдок провалил миссию. Роф выжил вопреки всему, и во время первых за историю расы демократических выборов был назначен правителем всех вампиров, заслужив этот статус благодаря единодушному голосованию, а не по праву крови.
Поэтому, да, выкуси и катись к черту, сукин сын.
Сжав кулаки, Тор проигнорировал скрип кожаных перчаток и напряжение в костяшках. Он чувствовал одно — ненависть, пожирающую его, словно смертельная болезнь.
Судьба посчитала нужным забрать у него троих: она украла его шеллан и его ребенка, а потом лишила жизни любимую Трэза. Во вселенной должно соблюдаться равновесие? Прекрасно. Он хотел свести счеты, а это произойдет лишь в том случае, когда он сломает шею Кора и вырвет трепыхающееся сердце из его грудной клетки.
Пришло время уничтожить источник зла, и именно Тор сравняет счет.
Ожиданию пришел конец. Как бы он ни уважал своих братьев, ему надоело прохлаждаться. Сегодня у него была печальная годовщина, и он преподнесет своей скорби особенный подарок.
Что ж, повеселимся.
Глава 2
Низкий хрустальный стакан был таким чистым, без разводов мыла, пыли и грязи, казалось, его корпус был абсолютно прозрачным, как воздух и вода в нем.
Наполовину полон или наполовину пуст? — гадала Избранная Лейла.
Сидя на мягком стуле, между двумя раковинами с золотыми смесителями, перед зеркалом, украшенным золотым теснением, в котором отражалась глубокая ванна, стоявшая позади нее, Лейла не сводила глаз с поверхности жидкости, образующей вогнутый мениск[1], вода еле заметно колыхалась в стакане, словно наиболее напористые молекулы стремились покинуть ограничивающие их узы.
Она уважала эти старания, но с грустью понимала их тщетность. Ей ли не знать, каково это — искать свободы от оков, в которых ты оказалась против своей воли.
На протяжении веков она была водой в стакане, ее «налили» непреднамеренно, лишь по праву рождения, дав ей роль в услужении Деве-Летописеце. Вместе со своими сестрами она выполняла священный долг Избранных в Святилище, почитая Матерь всей расы, записывая события, происходившие в вампирской общине на Земле, в ожидании, когда назначат нового Праймейла, чтобы зачать от него и привести в этот мир больше Избранных и новых Братьев.
Но сейчас все кануло в лету.
Наклонившись к стакану, Лейла еще пристальней всмотрелась в воду. Ее тренировали для роли эроса, а не как летописецу, но она также умела смотреть во всевидящие чаши, наблюдая за историей. В Храме Летописец Избранные денно и нощно регистрировали на бумаге события и составляли генеалогические линии, наблюдая за рождениями и смертями, любовью, бракосочетаниями, войнами и мирными временами, их изящные ручки с помощью перьев излагали на пергаменте все в мельчайших подробностях.
Она же ничего не увидит. На Земле — нет.
А наверху больше некому следить.
Они дождались нового Праймейла. Но вместо того, чтобы возлечь с Избранными и внести вклад в селекционную программу Девы-Летописецы, он сделал беспрецедентный шаг, освободив их. Брат Черного Кинжала Фьюри разбил Целое, разрушил традицию, разорвал оковы, посредством чего Избранные, изолированные с самого рождения, обрели свободу. Не являясь более живым воплощением жестких устоев, они стали личностями, начали познавать себя и