Читать «Зверь»

Браунсвикская школа для девочек, Колдвелл, Нью-Йорк

Муравьи под кожей.

Рейдж переминался с ноги на ногу, чувствуя при этом, как кипела кровь в его венах, а пузырьки щекотали каждый гребаный дюйм его плоти. И это далеко не все. Мускулы по всему телу подрагивали в произвольном порядке, от спазмов дергались пальцы и колени, плечи сжались так, будто он готовился ударить по чему-то со всей дури.

Он окинул взглядом неопрятное, заросшее поле перед собой в миллионный раз с тех пор, как материализовался на своей точке.

В то время, когда Браунсвикская женская школа еще работала, поле представляло собой раскатистую лужайку, которую исправно косили весной и летом, листву убирали по осени, а зимой ее накрывала снежная простыня, словно с обложки детской книги. Сейчас лужайка превратилась в поле для тач-регби[1], усеянное сучковатыми кустами, которые могли нанести паховой области нечто большее, чем эстетический ущерб; молодыми деревцами — уродливыми, бесформенными внуками более взрослых кленов и дубов — и поздне-октябрьской пожухшей травой, на которой без проблем расшибешься, если надумаешь бежать спринт.

По аналогии, кирпичные здания, когда-то предоставлявшие уют привилегированным деткам местной элиты, без тщательного ухода старели весьма скверным образом: окна разбиты, двери прогнили, подкосившиеся ставни хлопали на холодном ветру, словно призраки не могли решить, чего они хотят: чтобы мир только слышал их, или еще и видел.

Это был кампус из «Общества мертвых поэтов»[2]. Причем сразу по окончании съемок в 1988 году все упаковали вещички, и с тех пор сюда никто не заглядывал.

Но помещения не пустовали.

Рейдж сделал глубокий вдох, и рвотный рефлекс мгновенно стиснул горло. В заброшенных спальнях и учебных классах скрывалось столько лессеров, что было нереально отличить личный запах каждого от общей вони, забивавшей синусовые пазухи. Господи, он словно засунул голову в помойное ведро и сделал такой вдох, будто в мире вот-вот кончится кислород.

Причем кто-то примешал детскую присыпку к протухшей рыбе и слизи.

На десерт, так сказать.

Когда мурашки под кожей снова станцевали ламбаду, он приказал своему проклятью попридержать коней, потому что, да, зверь и так вылезет наружу очень и очень скоро. Рейдж даже не попытается сдержать проклятье… правда, тормоза его в любом случае не остановят… и хотя в обычное время это не всегда хорошая мысль — спустить дракона с поводка — этой ночью он станет преимуществом во время наступления. Сколько лессеров ждет Братство Черного Кинжала? Пятьдесят? Сто пятьдесят?

Много, даже для них… так что да, маленький… подарок… от Девы-Летописецы придется кстати.

К слову о козыре, припрятанном в рукаве. Больше века назад Мать расы наградила его персональной прошивкой, программой по коррекции поведения, настолько обременительной и неприятной, настолько непреодолимой, что она, на самом деле, помешала ему окончательно превратиться в капитального мудака. Если Рейджу не удавалось контролировать уровень энергии и свои эмоции, все черти ада срывались с цепей.

В буквальном смысле.

Да, в течение прошлого столетия он трудился, чтобы зверь не сожрал его родных и близких, или не обеспечил им заголовок «Парк Юрского Периода среди нас!» в вечерних новостях. Но, учитывая, с чем сейчас столкнулись он и его братья… и насколько изолированным был кампус? Если повезет, огромный ублюдок с фиолетовой чешуей, острыми, как бритва, клыками и неутолимым голодом всласть наиграется в Нобу[3]. Хотя, с другой стороны, диета из одних лессеров — то, что доктор прописал.

Только бы ни один из Братьев не попал в шаурму. И без людей на закуску или десерт, премного благодарен.

И последнее скорее из необходимости сохранять тайну, чем из нежных чувств. Ежу понятно, что бесхвостые крысы никуда не выходили без двух вещей: без полудюжины эволюционно неполноценных, полуночных приятелей-придурков и без гребаных сотовых телефонов. Блин, Ютуб — заноза в заднице, когда необходимо держать войну с немертвыми в тайне. Почти две тысячи лет сражения вампиров с Обществом Лессенинг не касались никого кроме самих воюющих, и он ненавидел людишек за то, что они не могли просто заниматься тем, в чем были поистине хороши — разрушать окружающую среду и указывать друг другу, что говорить и думать.

Проклятый интернет.

Переключив внутреннюю передачу, чтобы преждевременно не пойти в разнос, Рейдж нацелил объектив своего взгляда на мужчину, скрывавшегося примерно в двадцати футах от него. Эссейл, Хрен-Знает-Чей Сын, был одет в похоронный черный, его темные, как у Дракулы, волосы не нуждались в камуфляже, на красивом-как-грех лице настолько глубоко отпечаталось желание убивать, что невольно проникнешься к парню уважением. К слову о кардинальном повороте на сто восемьдесят градусов. Парень сдержал обещание и оборвал деловые связи с Обществом Лессенинг, предоставив голову Старшего Лессера к ногам Рофа.

Он также выдал координаты этой дыры, которую убийцы использовали в качестве главного штаба. Ииииии вот как они все оказались здесь, по самые яйца в траве, дожидаясь, когда цифры на часах, синхронизированных Ви, покажут 0:00.

Но это нападение представляло собой не дилетантский обстрел врага. После нескольких ночей… и дней, благодаря Лэсситеру, с позывным «Засранец-Один», который занимался разведкой в солнечные часы… нападение было тщательно скоординировано и готово к исполнению. Здесь собрались все бойцы: Зи и Фьюри, Бутч и Ви, Тор и Джон Мэтью, Куин и Блэй, а также Эссейл со своими кузенами — Клыком № 1 и Клыком № 2. Потому что всем плевать на их имена, главное, что они явились, вооруженные до зубов и с патронами. Медперсонал Братства также ожидал поблизости, Мэнни с его передвижной хирургической палатой припарковался в миле отсюда, а Джейн и Элена ждали в одном из минивэнов в радиусе двух миль.

Он посмотрел на часы. Шесть минут с копейками.

Левый глаз начал приплясывать, и Рейдж выругался. Как, черт подери, он умудрится удержаться на месте так долго?

Обнажив клыки, он, словно бык, выдохнул через нос две струи конденсированного воздуха.

Господи, он не помнил, когда последний раз был на таком взводе. И не хотел думать о причинах. На самом деле, сколько он уже избегал этих самых причин?

С тех пор, как они с Мэри наткнулись на проблемное место, и он начал испытывать…

— Рейдж?

Его имя прошептали так тихо, что он повернулся с мыслью, что, может, подсознание решило поговорить с ним. Не-а. Это был Вишес… и, судя по выражению на лице брата, Рейдж бы предпочел раздвоение личности. Бриллиантовые глаза сияли недобрым светом. А татуировки вокруг виска делали картину еще более зловещей.

Бородка никак не влияла… если не оценивать ее по части стиля. Тогда ублюдок казался ходячей карикатурой средств от облысения.

Рейдж покачал головой.

— Разве ты не должен быть…

— Я видел эту ночь.

О, черт, ну нет, — подумал Рейдж. Брат, ты же не огорошишь меня