Читать «Источник»

Джеймс А. Миченер
Источник

James A. Michener

THE SOURCE

Издательство АЗБУКА®

Эта книга – роман. Все действующие лица и события являются вымышленными, за исключением упомянутых ниже. Ребе Акива – это реальный человек; он умер в 137 году. Все приведенные высказывания ребе Акивы можно проверить. Царь Давид и Ависага, Ирод Великий и его семья, военачальник Петроний, император Веспасиан, военачальник Иосиф и Маймонид также реальные личности и их высказывания также можно проверить.

Города Акко, Цфат и Тиберия на самом деле существуют в Галилее, и их описание передано довольно точно, однако Макор, его расположение и проводимые там раскопки – плод воображения автора.

Холм

Холм Макор на участке 17072584 в Западной Галилее предстал перед археологами воскресным утром 3 мая 1964 года, когда они стояли в оливковой роще, расположенной южнее. По внешнему виду холма нельзя было сделать каких-либо выводов о его происхождении, строении или истории. Разве что ровная поверхность склонов позволяла предполагать, что примерно в 1700 году до н. э. склоны были обложены тяжелыми каменными плитами, и это было делом рук гиксосов, вторгшихся в Египет с севера, а еле заметное возвышение с восточной стороны указывало, что некогда тут стояло какое-то строение.

Во вторник пароход миновал Гибралтарский пролив и пять дней шел через Средиземное море на восток, мимо островов и береговых скал, богато отмеченных историей. В субботу вечером стюард посоветовал доктору Куллинейну:

– Если вы хотите как можно раньше увидеть Святую землю, вам стоит подняться с рассветом.

Стюард был итальянцем и избегал произносить слово «Израиль». Для него, доброго католика, эти места всегда будут Святой землей.

Незадолго до рассвета Куллинейн услышал легкий стук в дверь. Когда он поднялся на палубу, звезды еще сияли, но луна уже опускалась за горизонт, а над землей, встречи с которой он ждал, начинало всходить солнце. Постепенно звездная россыпь, висевшая над Израилем, начала тускнеть и меркнуть. Стала видна береговая линия и розовато-лиловые холмы в дымке рассвета. Куллинейн смог рассмотреть три здания, которые были ему известны: слева – белая мечеть Акко, в центре – золотой купол Бахайского храма, а справа, высоко на холме, – коричневые зубчатые стены католического монастыря кармелитов.

– В этом и есть евреи, – сказал он. – Начисто отрицают свободу религии – и дают ее всем. – Он подумал, что это могло бы быть хорошим девизом нового государства, но, пока пароход приближался к берегу, добавил: – Я бы в самом деле почувствовал, что приближаюсь к Израилю, если бы мне было позволено увидеть хоть одну настоящую синагогу.

Но религия евреев – это вещь в себе, это система для организации бытия, а не для строительства величественных храмов, так что в поле зрения не было ни одного еврейского религиозного здания.

Даже когда они причалили, знакомство с еврейским государством пришлось отложить, потому что первым человеком, который узнал его, был симпатичный добродушный араб тридцати с лишним лет, облаченный в изысканный костюм западного покроя. Еще с пирса он кричал ему по-английски:

– Добро пожаловать! Добро пожаловать! Все готово!

Два поколения английских и американских археологов слышали по прибытии это сердечное приветствие, исходившее из уст встречавшего их Джемала Табари или его знаменитого дяди Махмуда, работавшего на большинстве исторических раскопок в этом районе. Доктор Куллинейн из Музея Библии в Чикаго не сомневался, что его встретят.

Много лет он мечтал вскрыть один из молчаливых холмов на Святой земле. Может, ему удастся найти недостающие звенья в истории людей и богов, которые обитали на этой древней земле. И пока пароход швартовался, ученый рассматривал Акко на другом берегу залива, блистательную драгоценность этого побережья, в волнующую историю которого он был готов углубиться. Финикийцы, греки, римляне, арабы и, наконец, Ричард Львиное Сердце и его крестоносцы, сверкая доспехами, высаживались в этой гавани, и археологу Куллинейну выпала привилегия пройти по их стопам.

– Надеюсь, что справлюсь, – прошептал он.

Как только Куллинейн оформил все таможенные документы на груз, лежащий в трюме: книги, химикалии, фотографическая техника, небольшой дизель-генератор и тысячи других вещей, о которых мирянин и не подумал бы, – он спустился по трапу и обнялся с Табари. Араб сообщил:

– Дела таковы, что лучше и быть не может. Скоро прибудет доктор Бар-Эль. Остальные уже на раскопках, а фотограф из Лондона прилетает сегодня днем.

– Погода хорошая? – спросил Куллинейн.

Это был высокий худой человек с короткой стрижкой, которому только что перевалило за четвертый десяток. Ирландец-католик, он получил образование в Гарварде и Гренобле и приобрел опыт раскопок в Аризоне, Египте и в местах к югу от Иерусалима. В обычных обстоятельствах вряд ли католику доверили бы возглавить такие раскопки, ибо раньше полевыми работами Музея Библии руководили церковники-протестанты, но средства на эти раскопки выделил чикагский еврей, который сказал:

– Не пришло ли время профессионалу заняться этой работой?

И Куллинейн дал согласие, тем более что он говорил на иврите, немного по-арабски и по-французски. Он был типичным ученым нового поколения, отлично подготовленным, не реагирующим на всевозможный вздор. Когда Куллинейн со всем своим оборудованием покидал Чикаго, один репортер спросил его: предполагает ли он найти на раскопках данные, доказывающие истинность Библии? И археолог ответил:

– Пусть Господь сам правит своим ковчегом. Мы не собираемся ему помогать.

Этот дерзкий ответ широко цитировался, а бизнесмен, который вложил четверть миллиона долларов в эти раскопки, услышав остроту Куллинейна, уверовал, что его деньги в надежных руках.

– Погода просто безукоризненная, – ответил араб.

Он говорил с легкостью и раскованностью человека, чей отец был сэром Тевфиком Табари, кавалером ордена Британской империи IV и II степени, одним из тех арабских лидеров, которому британцы полностью доверяли. Сэр Тевфик послал сына в Оксфорд, надеясь, что тот пойдет по его стопам на поприще гражданской службы, но мальчишка с самого начала был очарован трудами своего дяди Махмуда, копавшегося в истории, и оксфордские профессора сделали из него первоклассного ученого-археолога. Зимой 1948 года, когда евреи угрожали захватить Палестину, молодой Джемал, которому минуло двадцать два года, долго размышлял, что ему делать. Раздумья завершились типичным для Табари решением: он остался в Акко и отчаянно дрался с евреями. Затем, когда его беспорядочно набранная армия потерпела поражение, он заявил, что не будет искать убежища ни в Египте, ни в Сирии. Он остается в Израиле, где всегда жил, и будет работать вместе с евреями, восстанавливая истерзанную войной землю. В результате этого смелого решения Джемал обрел повсеместную популярность, как едва ли не единственный образованный араб, который нарасхват требовался на многочисленных археологических раскопках, что шли по всей стране.