В этот момент появилась она, Миа, столь грациозная и нежная, в легком белом платье в пол, переливающемся на свету, как будто наполняя мир вокруг себя сиянием. От этой сладости даже скулы свело. Однако, Пит, при появлении жены замер, перестал дрожать, заулыбался и как заколдованный, смотрел ей прямо в глаза, не отрываясь.
Гнев, ярость, ревность и самолюбие ударили больнее, чем молчание друга. Он не замечал ту, что столько лет подряд была поддержкой и опорой во всем, и все из-за кого? Из-за этой снежной королевы? Возненавидела ее в тот момент, и возненавидела Пита, за его предательство, за щенячью любовь к ней. Наверное, смогла бы возненавидеть еще больше, даже стать их врагом, но Пит, вдруг стал жадно глотать воздух ртом, и синеть прямо на глазах. Через секунду, он уже лежал на полу и не двигался, а его прекрасная молодая жена стояла в нескольких метрах от мужа, и молча с кроткой улыбкой, смотрела на теряющее жизнь тело.
— Пит, — кричала я, падая рядом с ним на колени, пытаясь хоть как-то помочь, поймать эту хрупкую и ускользающую из тела жизнь и вернуть обратно.
— Пит! — словно раненный зверь ревела снова и снова, колотя по широкой, застывшей навсегда груди. Но все напрасно Питер был мертв. Гости толпились вокруг, вздыхали, молчали. Чьи то крепкие руки обняли меня за плечи, и попытались отнять от друга, но я только крепче цеплялась за него, трясла, обнимая и плача в надежде на то, чему уже никогда не случиться.
Глава 3
Не помню, как оказалась дома, как уснула или плакала всю ночь, помню только эту ужасную, изнуряющую боль, съедающую душу изнутри. Помню счастье, ушедшее безвозвратно, небо, звезды, улицу на которой жила много лет, и никак не могу забыть мальчишку, с которым была неразлучна. А сейчас, что осталось сейчас? Сколько понадобится времени, чтобы оставить в прошлом такой большой отрезок времени, столь сильное чувство? Я всю жизнь ощущала себя белой вороной, словно что-то в этом мире не так, словно я не из этого мира, мне всегда его было мало, и только Питер был кем-то похожим на меня, человеком, упавшим с луны однажды ночью и застрявшим на Земле вместе со мной. Теперь я здесь совсем одна, одна против целого мира! Похороны завтра в двенадцать, а у меня до сих пор не хватает сил признаться себе в том, что его больше нет, и никогда не будет рядом.
— Питер, Питер, Питер!!! — словно молитву шептала снова и снова, качаясь из стороны в сторону, сидя на кровати и надеясь, что все эти сказки о загробной жизни правда, и друг меня слышит. Порой казалось, что я чувствую его присутствие в спальне, и вот-вот увижу в сумраке ночи.
Часы на тумбочке отмерили пять часов пятьдесят пять минут, вот оно столь долгожданное и жуткое утро, эта ночь измучила, высосала все соки без остатка беспощадно и жадно, словно голодный вампир.
Мама тихо прошла по коридору, и вопреки сложившемуся семейному обычаю даже не заглянула в мою комнату, видимо сдалась еще вчера, осознав свое бессилие в разговоре о неизбежном. Да и я не знала, как помочь, утешить и дать сил, которых у самой нет. Она пережила нечто подобное лет десять назад, когда отец ушел из семьи, но он не умер, а просто ушел, и она в любой момент могла встретить его на улице, хотя думаю, ее эта мысль не могла согреть холодными и одинокими ночами.
Циферблат на часах показывал шесть утра, за окном дышала кромешная тьма, а на кухне шуршала мама, видимо ей не спалось, и она спустилась, чтобы приготовить завтрак.
Собрав волосы в небрежный пучок на макушке, и натянув старые тренировочные штаны, отправилась к ней в столовую, не хотелось оставаться одной. Мама, увидев поникшую дочь, вымученно и сочувственно улыбнулась, но не сказала ни слова, за что я была бесконечно ей благодарна. С таким трудом старалась не думать о Питере, и предстоящем прощании с ним.
Пахло кипяченым молоком и кофе, настенные часы отмеряли секунду за секундой, приближая к новой неизвестной до этого дня жизни. Все тело ныло, болело, а момент не унимался, бежал вперед, унося далеко в прошлое прожитый миг, в котором больше не осталось чего-то ценного, важного, оставляя только надежду, что все сон, я вот-вот проснусь, и все станет на свои места.
Долго распределяла воздушный омлет по большой белой тарелке, стоявшей передо мной, но съесть так ничего и не смогла.
— Эм, — неожиданно, выдернул мамин голос из забытья, — иди, поспи еще немного, до десяти целых три часа, у тебя вид… усталый, надо отдохнуть, если это возможно.
— Да, ты права, — согласилась с ней, — пойду, попробую, если это вообще возможно.
Отодвинув тарелку, поднялась из-за стола и отправилась наверх, страстно желая исполнить просьбу матери.
Надежда поспать прошла сразу, как только измученное тело упало на кровать.
Три часа протянулись без сна. Все это время в полудреме куда-то шла, что-то искала, билась в стену и каждый раз просыпалась, понимая, что кричу.
— Когда же, наконец, расцветет! — мечтала, вырываясь из этих кошмаров, которые приходили сразу, как только закрывались глаза, а темнота пугала, мучила. К счастью утро все же наступило, принеся с собой не только свет, но и какую-то надежду, пусть глупую, пустую, но все же она неожиданно зародилась груди.
Тусклый солнечный свет медленно наполнял комнату, спускаясь с потолка на зеленые обои, отражаясь в большом зеркале, и зарываясь в уютном и теплом ковре, цвета весенней травы, рядом с моей кроватью. В окно стучал мелкий дождь, словно просясь в сумрак комнаты, принося с собой пронизывающий холод, от которого не спасало даже большое ватное одеяло. Поднялась с кровати, завернувшись в него, и подошла к тяжелым шторам, чтоб освободить от оков ночи спальню.
Унылый пейзаж за слегка запотевшим окном, почему то привлек внимание. На дереве посреди лужайки, листвы почти не было, да и все дубы на нашей улице и многих других оказались обнажены и открыты. Земля укрылась разноцветным ковром прошлого, которое еще вчера казалось чем-то близким и настоящим. Люди ходили по дорожкам, каждый по своим делам