Читать «Зеленая девушка»

В ПОЛДЕНЬ 4 мая 1999 года, солнце померкло! Но взошло оно, яркое и сияющее, как и положено солнцу. Майское небо было непривычно прозрачным. Восходящее дневное светило заливало мир потоками света, сияя, как будто, намного ярче, чем обычно. Но в десять часов утра, нематериальный туман заволок небо! Купол хрустальных небес скрылся за таинственным фиолетовым занавесом. Небосвод посерел, солнце превратилось в мрачное багровое пятно. В течение пяти минут цвет неба изменился от мягкой и прозрачной синевы до интенсивного сочетания фиолетового сумрака с багровым сиянием! В его ужасных, кровавых, сумеречно-малиновых глубинах крылось мрачное знамение судеб Земли!..

В тот день я встал на рассвете, для того чтобы окунуться, и все утро бродил по пляжу, за которым раскинулся девственный лес — уголок нетронутой природы. Я наслаждался запахом земли и трав, шепотом ветра, а взгляд мой радовали зеленые заросли. Я валялся на хрустящей траве в прохладной тени, довольный жизнью, наблюдая за длинными мягкими гребнями волн зеленовато-голубой Атлантики, набегающих на кристальную белизну песчаного пляжа. Небо были чистым и пустынным, если не считать воздушных кораблей белые крылья которых сверкали в солнечных лучах. Я наслаждался тихим и спокойным, неоскверненным царством красоты. Сонный, я пребывал в гармонии с далеким мягким перезвоном церковных колоколов. Я лежал, лениво погружаясь в сладостную апатию…

Хотя я все еще мог считаться молодым человеком несколько младше тридцати, я не чувствовал ни энергии, ни страсти, свойственных молодости. Я скорее плыл по течению жизни, повинуясь ритму природы. Не испытывая страстей, я вел жизнь, лишенную сжигающих душу эмоций; я предавался созерцанию вечных чудес простой жизни Природы. Но я всегда был мечтателем.

Я был паломником в храме Жизни, пришедшим в этот храм в последний раз. Над миром сгущалась угроза! Но я был избавлен от знания о чужеродной силе, которая вскоре омрачит сияние солнца! У меня не было предчувствия того, что в течение несколько часов побережье Флориды обратится в ледяную пустыню под ударами арктического шторма, станет мертвым берегом ледяного океана!..

И вот я, наконец, встал и побрел по белому песку в направлении нашего коттеджа, праздно слушая пение птиц — пение накануне гибели. Домик, увитый плющом, почти полностью утонул в зелени. К нему вела узкая, извилистая тропинка, мощеная гравием.

Доктор сидел на маленькой веранде, сонно глядя на море, с его непременной трубкой в зубах, положив руки на подлокотники кресла. Доктор Сэмуэль Уолден был единственным человеком в мире, за исключением порождений моего воображения, к кому я испытывал привязанность. Он обладал необычным характером. Родился он в 1929 году, и ему было сейчас семьдесят лет. Его жизнь была посвящена науке, и он обрел славу и богатство, изобретя атомный двигатель — гидродин.

Но в последние двадцать лет он не вел никакой научной работы — или так думал я, поскольку никогда не был за маленькой дверью, которую он держал всегда запертой.

Близкий друг моих родителей, он был мне больше, чем отец. А родных я потерял в кровавом водовороте последней вспышки восстания против Совета, когда я был в возрасте трех лет… Теперь мы жили в старом домике на холме, на территории природного парка на побережье Флориды. Доктор Уолден любил природу. На протяжении многих лет его интересовала только жизнь растений и животных, о которых он заботился больше, чем о человеческом обществе. Цветы, собака, звук прибоя — вот что радовало его.

Хотя волосы доктора поседели много лет назад, его худое загорелое лицо не пересекали морщины, и он был самым сильным человеком среди моих знакомых. В самом деле, два года назад он занял второе место по классической борьбе на Олимпийских играх. Он довольствовался простыми радостями жизни. Он любил готовить пищу — и превратил кулинарию в науку, а также искусством. Был заядлым курильщиком — и сохранял эту привычку даже тогда, когда пришлось получать табак контрабандой из Азии за огромные деньги. У него был старинный музыкальный проигрыватель с пластинками, устаревший полвека назад, который он привык слушать часами.

Мало что в повседневной жизни Сэма Уолдена свидетельствовало о том, что он — величайший ученый Земли и единственная надежда мира в той странной битве, которая надвигалась на человечество. Старый отшельник-философ мало походил на молодого покорителя атомной энергии, каким он был когда-то. Никто бы не заподозрил в милом старом ворчуне героя.

В дни моей юности мы путешествовали по всему миру. Мы жили бесцельно — просто радовались жизни. Горы, пустыни и море всегда были увлекательным вызовом для меня и доктора, и мы принимали этот вызов, иногда попадая в странные места и странные истории. Но прошло целое десятилетие, с тех пор как мы последний раз покидали наш сельский дом. Наша жизнь стала тихой и спокойной, а мир потерял борца и новатора, каким когда-то был Сэм. Ему было скучно заниматься рутинными вопросами науки и техники. Наука, став сугубо прикладной и прагматичной, перестала интересовать его, пока не наступил кризис и пока Сэм не оказался единственным человеком на Земле, кто смог понять происходящее и справиться с ним.

К концу ХХ века организация промышленного производства достигла совершенства. Работали машины. Люди присутствовали на работе пару часов в день, остальное время было свободно. В мире не было ни богатых ни бедных. Промышленная продукция справедливо распределялась. Все люди были акционерами и получали долю от прибыли, и все были также работниками. Конфликты на почве расы, языка и религии тоже ушли в прошлое. И после мирного покоя этого счастливого, процветающего века на нас обрушилась беда, опасность, казавшаяся непостижимой. В прошлые эпохи нашлись бы тысячи добровольцев для решения проблемы, со всей силой ясных, динамичных умов. Теперь же нашелся только один человек, кто смог понять!

Наверное, поэтому не так уж удивительно, что научные знания приходили в упадок. Люди все еще учились и понимали язык науки. Автоматическое производство требовало того. Однако никто более не стремился к познанию нового, никто не спешил бросить вызов неизвестному. Наука превратилась в музейный экспонат, в памятник самой себе, в бездушный механизм.

Я СКАЗАЛ УЖЕ, что был мечтателем, живущим в грезах больше, чем в реальном мире. Возможно, мое воображение оказалось аномально развито. Новые миры всегда ожидали меня в грезах, и я мог сбежать туда, когда жизнь становилась скучной