Папа работал адвокатом и зарабатывал деньги, а мама делала керамику, которая совершенно не продавалась, поэтому папа вкалывал, а мама сидела с нами. Она возила нас на машине туда, куда нужно, поддерживала разумное количество продуктов в холодильнике и эпизодически напоминала, чтобы мы мылись. Она делала нам сэндвичи на обед и забирала из школы. Иногда она жаловалась, что превратилась в домохозяйку и отказалась от своего «подлинного, творческого „я“» ради материнства, говорила, как сильно хочет обрести саму себя. Иногда она задумывалась о чем-то своем и начинала ворчать, когда мы возвращали ее к реальности. Но мы знали, что она всегда будет рядом. А потом она взяла и уехала.
Все началось тогда, когда Агнес пошла в детский сад. У мамы появилось свободное время, и она захотела снова начать делать керамику в своей мастерской в городе, но папа настаивал, что ей надо найти настоящую работу, за которую платят деньги. Однажды я подслушала, как мама с папой спорили (это было нетрудно, потому что они кричали), и поняла, что суть проблемы сводится к трем пунктам:
1. Папа устал быть единственным кормильцем в семье из пяти человек.
2. Папа хотел, чтобы мама больше занималась домом и держала свои обещания.
3. По мнению мамы, папа был раздраженным эгоистичным @&%#! который своими конформистскими ценностями среднего класса убивал мамино стремление к свободе.
Впрочем, то, что мама с папой ругаются, не было новостью. Они всегда были разными, а противоположности, как известно, притягивают друг друга. И эти противоположности притянули друг друга, поженились, родили троих детей и через шестнадцать лет после свадьбы вспомнили, что они противоположности, и решили расстаться.
Помню, как однажды в те сложные времена, когда Агнес только пошла в первый класс, я вернулась домой из школы и ко мне тут же подбежала мама. На маме были испачканные глиной джинсы – значит, она вернулась из мастерской и еще не успела переодеться в домашние треники.
– Рада, – сказала мама, – мне нужна твоя помощь. Я совершила ошибку, и ты должна мне помочь ее исправить.
Я кивнула. Мне было приятно, что мама выбрала именно меня для совместного дела. Я средняя из сестер, и мне всегда казалось, что я будто лишняя. Мэйби очень похожа на маму. Она такая же эмоциональная, забывчивая, зачастую склонна драматизировать и сгущать краски. У Мэйби огромные карие глаза с длинными ресницами. Агнес – это просто копия папы, только в женском варианте. Точно так же, как папа, Агнес любит, чтобы все было логично и аккуратно. На ее щеках такие же веснушки. А я ни характером, ни внешним видом не похожа ни на маму, ни на папу, словно взялась неизвестно откуда. Как будто меня сложили из деталей разных наборов лего и сказали: «Вот вам пожалуйста – новый человек».
Вслед за мамой я зашла на кухню. Мы сели за стол, мама придвинулась ко мне поближе и быстро заговорила, нервно теребя сережку в ухе:
– Сегодня я очень поздно забрала Агнес из школы. Из мастерской я выехала, но по дороге попала в пробку… ну и были другие проблемы. В общем, я не успела забрать ее, во сколько собиралась.
Голос у мамы был виноватым и расстроенным.
– Но ты же не виновата, что была пробка, – пыталась утешить ее я.
– Телефон разрядился, – продолжала мама. – Поэтому я не могла позвонить в школу и сказать, что немного задерживаюсь. И из школы мне не могли дозвониться. В общем, полная ерунда.
«Дурацкий телефон, – подумала я. – Бедная мама».
– Твой папа должен был отправить в школу свой новый номер телефона, но забыл. Он всем сообщил его, но вот про школу забыл. Поэтому ему тоже не смогли дозвониться.
Папа забыл сообщить в школу, что у него изменился номер мобильного! Ничего себе! И при этом он называл безответственной маму! За несколько недель до этого папе начал названивать некий Спиди, которого разыскивали какие-то злые люди, и, чтобы избавиться от этих звонков, папа купил себе новую симку. И забыл сообщить о ней в школу!
Но самым важным в этой ситуации была, конечно, Агнес.
– А как Агнес? – спросила я.
– Ну… – протянула мама и сделала жест, означающий, что Агнес не в самом лучшем настроении. – Ей было неприятно так долго меня ждать. В машине по пути домой она со мной не разговаривала и потом заснула. Я отнесла ее в вашу комнату.
Ну конечно, Агнес была не в восторге. Шестилетнему ребенку совсем не в радость неизвестно сколько ждать маму после занятий, не зная, приедет ли она вообще, и не имея возможности с ней связаться. А Агнес вообще любит четкий распорядок без всяких неожиданностей. Я встала, чтобы пойти наверх и успокоить сестру. Но мама сделала жест, чтобы я снова села.
– Перед тем как ты к ней поднимешься… вот чем ты мне можешь помочь. Нам надо сделать так, чтобы Агнес не рассказала о моем опоздании папе.
Я нахмурилась:
– Но он же сам виноват – он не сообщил в школу, что у него новый номер.
Мама покачала головой:
– Вот тут он может с нами не согласиться. Я уверена, что он найдет предлог обвинить во всем меня. А я сейчас совершенно не хочу с ним ругаться. Было бы здорово, если бы Агнес ничего ему не рассказала. – Мама с мольбой посмотрела на меня и продолжила, понизив голос: – У тебя такое хорошее воображение, ты умеешь отгадывать загадки. Можешь что-нибудь придумать, милая?
Я тогда, наверное, даже покраснела от гордости. Маме нужна моя помощь! Я люблю помогать, если эта помощь никак не связана с уборкой по дому. Надо было что-то придумать… Я не могла подвести маму. Я напрягла свое хорошее воображение и стала думать о своей сестре. Об Агнес, с которой мы живем в одной комнате и которая по ночам скидывает одеяло ногами… Ага!
– А не могло ей все это присниться? – спросила я.
Мама с непониманием посмотрела на меня:
– Что ты имеешь в виду?
– А что, если все это не произошло на самом деле, а приснилось ей?
Агнес, конечно, умница, но из-за того, что она еще маленькая, она иногда путает реальность с фантазиями. Например, она может посмотреть «В поисках Немо», а на следующий день начать пересказывать свой сон, который оказывается сюжетом мультфильма. Совсем недавно, когда мы сидели на кухне и завтракали, Агнес вдруг начала кричать: «Это