По утрам я всегда встаю раньше всех, потому что люблю готовить завтрак. Маме готовка не доставляет удовольствия, и она шутит, что не уверена, ее ли я дочь. Но мне на кухне хорошо. Тут царит определенный порядок, и мне нравится экспериментировать.

В последнее время я часто готовлю блюдо под названием «взбесившиеся блины». Я замешиваю обычное блинное тесто и добавляю разные ингредиенты. Я уже испекла блины «смор» (шоколад, зефир, раскрошенные крекеры), «банановый сплит» (бананы, кусочки шоколада, вишня в ликере) и «пина колада» (ананасы, кокос).

Сегодня утром я готовлю проверенный временем рецепт — корзиночки из блинов с арахисовым маслом. В тесто я добавляю кусочки арахисового масла и шоколадную стружку. Я как раз выкладываю блины на тарелку, когда дедушка заходит в кухню. На нем стариковская пижама — такая хлопковая, на пуговицах; вихры собраны сзади одной из моих резинок для волос. Наверное, в ванной нашел.

— У вас что-то с унитазом, — сообщает он. — Пришлось воспользоваться вантузом.

— Да, это у нас бывает. Блинов хочешь? — спрашиваю я.

— Спасибо, — благодарит дедушка и берет тарелку.

Он быстро все съедает и накладывает себе добавки. Наверное, мальчики-подростки и вправду вечно голодные.

На голове у него — взрыв на макаронной фабрике. Это мне знакомо — у меня точно такие же волосы: вьющиеся, непослушные, — всегда терпеть их не могла. Не от него ли они мне достались?

— У меня есть спрей, который хорошо усмиряет кудряшки, — говорю я дедушке.

Он отмахивается ложкой:

— Есть дела поважнее кудряшек. Мне нужно забрать T.melvinus'a из лаборатории. Эта штука помогла мне разобраться в механизме реверсии геронтологического процесса.

— А что такое геронтологический процесс?

Это похоже на название какого-то ужасного заболевания.

— Геронтологический процесс — это процесс старения.

Похоже, я не ошиблась.

— А что такое T.melvinus?

— Сокращенное название Turritospis melvinus. Это вид медузы.

— Ты благодаря медузе таким стал? Серьезно?

Дедушка поднимает бровь:

— Почему в это так трудно поверить?

В природе всегда существовали примеры регенеративных способностей.

— Всегда?

Дедушка наклоняется ко мне, его лицо сосредоточенно.

— Возьмем планария — плоского червя. Его можно разрубить надвое, и обе части вырастут в новых червей. Гидра — из рода пресноводных — может восстанавливать части своего тела, а у актинии геронтологический процесс, похоже, вообще отсутствует.

Все это я слышу впервые.

— И наконец, возьмем Turritospis nutricula. — Голос дедушки наполняется восхищением. — T.nutricula — это медуза, которая может вернуться на стадию полипа. То есть в свое детство!

Это все так интересно! Он такой интересный! Как будто я раньше никогда не слушала его рассказов. А может, так оно и было. Обычно, когда мы видимся, они с мамой только и делают, что препираются.

— Откуда ты столько об этом знаешь?

— Я изучал старение последние сорок лет своей жизни. Был у меня такой проект на стороне. Я и статьи на эту тему публиковал.

Я начинаю думать, что, пожалуй, ничего о дедушке не знаю. Совсем ничего. Словно он играл роль Дедушки в спектакле, но под его гримом скрывался кое-кто еще. Реальный человек.

— Несколько месяцев назад со мной связался один австралиец, который нырял у побережья Филиппин. Он вычитал в Интернете, что я изучаю медуз. Он думал, что нашел странный экземпляр T.nutricula. Я попросил отправить его мне. Обычная T.nutricula — маленькая, величиной в несколько миллиметров. Как ноготок на мизинце, — оттопыривает дедушка свой палец. — Но T.nutricula, которую он послал мне, была огромной, больше трехсот миллиметров в диаметре.

— То есть больше тридцати сантиметров?

— Совершенно верно. Были и другие аномалии. Я понял, что это новый вид. Я даже дал ему название — Turritospis melvinus.

— Может быть, надо было назвать его в честь того, кто его нашел? — спрашиваю я.

Дедушка презрительно усмехается:

— Он всего лишь поймал ее. Это я определил, что это за вид. Я проделал всю работу один. Я создал препарат. Я проверил его на мышах.

— Ты экспериментировал на мышах? Это похуже, чем смывать рыбку в унитаз.

— На взрослых мышах, — уточняет дедушка. — Спустя несколько дней после того, как я ввел им препарат, они вернулись в пубертатный период.

— Они стали подростками?

Я пытаюсь представить себе мышей в прыщах и с длинными волосами.

— Совершенно верно! После этого я ввел препарат себе, а остальное ты знаешь. Я пытался забрать оставшиеся экземпляры T.melvinus'а из лаборатории, и меня поймал этот дуболом-охранник.

Я задумываюсь на минуту.

— А нельзя было просто позвонить твоим бывшим начальникам и все рассказать? Это же все-таки большой прорыв, так ведь? Они наверняка обрадуются.

— Они даже не знают, что медуза в лаборатории. — Дедушкин взгляд стал холодным. — К тому же они просто присвоят себе все результаты. Это мое открытие.

— Доброе утро, копуши! — щебечет мама.

Сегодня на ней один из ее обычных ансамблей: неоново-фиолетовое платье выше колен и высокие черные сапоги.

При виде ее дедушка ахает:

— Мелисса! В этом нельзя идти на работу!

— А что не так? — удивляется мама.

— Твои бедра у всех на виду!

Мама отмахивается от дедушки и начинает собирать сумки:

— Поторопитесь, а то опоздаем.

— Куда? — спрашивает дедушка.

— В школу, конечно.

— В школу? — фыркает дедушка. — Я уже находился в школу. Ты, может быть, забыла, что у меня две докторские степени?

— Очень жаль. Придется