Читать «Стойкость»

Переводчик: Виктория Евсей

Редактор и оформитель: Даша Мусетова

Вычитка: Королева Виктория

Русификация обложки: Александра Волкова 

Я клялась, что этим летом не вернусь обратно к громогласной миссис Вордвел, покрытой волдырями размером с пятак. Но когда в последний день учёбы я пошла в закусочную «Годро» и попросила принять меня на работу, знаете, что сказал мистер Годро?

— Извини, пирожочек, у нас семейный бизнес.

Пирожочек? Чёрт, да я приготовлю десерт Rocky Road быстрее его девчонок, и шоколадом сверху посыплю. А с ним у Годро всегда проблемы.

В любом случае, сегодня пятница двадцать восьмое июля, — открытие сезона сбора голубики по всему восточному Мэйну, так что мы с сестрой Мэгс пришли в степь собирать ягоды. Солнце подёрнуто дымкой и кажется ещё больше, но соломенная шляпа и солнцезащитный крем защитят меня.

Я осматриваю кусты вокруг Мэгс. Мы здесь только с семи утра, а я уже собрала тридцать два ящика ягод. Я усмехаюсь, поймав её взгляд. Она медленно чешет свою щёку средним пальцем. Притворившись, что направляюсь попить из нашей пятилитровой бутылки, я прохожу мимо Мэгс и щипаю её за зад. Она ртом ловит воздух:

— Дарси Прентис! Господи!

Наша кузина Нелл собирает урожай уже около каменной стены, но точно понимает, что произошло, и её смех разносится по всему полю. Вскоре Нелл запоёт — она это делает постоянно в течение сбора урожая, чем бесит многих из нас к концу рабочего дня. Несмотря на это, она особенная, поэтому никто её не затыкает, стоит ей затянуть «С горы ты разнеси весть».

Сбор проходит так: ты сгибаешь колени, проводишь комбайном с двумя ручками по низким кустарникам, наполняя зубья ягодами. Когда он наполняется, вываливаешь содержимое в большой пластмассовый ящик с наклеенной на него этикеткой E.F. Danforth & Son. Забив его до отказа, принимаешься за новый.

Я не замечаю Нелл, которая несётся ко мне по каменистой почве, пока она, тяжело дыша, не оказывается со мной бок о бок.

— Он здесь. Джесси Бушар.

Наблюдая за грохочущим пикапом, который едет по грязной дороге, она добавляет:

— Он опоздал.

Даже будучи уже восемнадцатилетней, Нелл всё ещё как ребёнок, и это проявляется во многом. Пожалуй, её можно назвать слегка отсталой. Как любит говорить тётя Либби моей маме:

— По крайней мере, я не волнуюсь, чем занята одна из моих дочерей.

Нелл поворачивается ко мне.

Джесси Бушар паркуется и вылезает со своими дружками под восхищённые взгляды. Мистер Боб Вордвел, начальник этого участка, идёт к парню с намерением устроить разнос, но не успеваешь оглянуться, как они начинают смеяться и болтать о какой-то чуши, как старые приятели. Джесси взглядом находит меня, от чего я отворачиваюсь, накрывая шляпу рукой, как будто защищаясь от ветра.

— Пошли, а то он попытается заговорить с нами. — Нелл тащит меня за руку.

Я отмахиваюсь от неё.

— Возвращайся на своё место, а то я скажу твоей маме, что ты филонила.

Пробираясь к нам, Джесси, одетый в потёртые джинсы и белую футболку, напоминает мне Брюса Спрингстина на старой обложке маминой виниловой пластинки. Ну, знаете, такой с тёмными кудряшками и сексуальным взглядом?

— Рад тебя видеть, — его единственные слова, сопровождающиеся беглым взглядом в мою сторону, и напоминающим мне о моей потной майке, прилипшей к телу.

Следом за Джесси идёт его дружок Мейсон Хоу — здоровый медлительный блондин с вечно засунутыми в карманы руками, а за ним шагает единственный парень, которого я надеялась избегать всё оставшееся лето. Шэй Гейнз щёлкает пальцами по краю бейсболки и усмехается уголком рта, как будто кто-то отпустил грязную шутку про меня.

— Посмотрите-ка, кто здесь, — бросает он.

В его самодовольном поступке прослеживается ярость, но я выдыхаю, выдержав на себе его взгляд, когда он проходит мимо. Мэгс и Нелл становятся рядом со мной, образуя стену. Мэгс вытирает потную бровь и говорит:

— Что не так с этим козлом?

Я пожимаю плечами.

— Потом расскажу.

Я наполняю ещё десять ящиков до того, как мистер Вордвел сигналит три раза, подзывая примерно сто пятьдесят работников к штабу (где находятся биотуалеты) за очередным выговором. Мэгс, Нелл и я садимся на траву под палящим полуденным солнцем, поглощая обед и запивая его водой, в ожидании разносной речи миссис Эвелин Вордвел.

Она усаживается в складное кресло, ставит двухлитровую диетическую газировку в ноги и разглядывает нас. Она просто огромна, наверняка весит килограмм сто тридцать. На ней футболка без рукавов в цветочек, которая выглядит так, будто ей можно накрыть двухместный диванчик и ещё несколько метров останется. Её муж сливается с задним фоном, когда она тяжело поднимается и, уперев руки в боки, вытягивает голову вперёд.

— Итак. В этом году большой урожай. Так и должно быть: весна была дождливой, и теперь зелёные степи покрыты ягодами. На протяжении последующих двух недель я хочу видеть задницы и локти каждого пришедшего вовремя работника. — Её взгляд останавливается на Джесси, Шэе и Мейсоне. — Никто не уходит раньше окончания смены. Также не валяем здесь дурака. За это вам никто платить не будет. И если поймаю кого-либо, отлынивающего от работы, сразу же выгоню. Я знаю многих, кто хочет заработать. И не приходите ко мне с жалобами, что такой-то платит больше на другом поле. Больше двух долларов и пятидесяти центов за ящик вы не получите.

Я поглядываю на Джесси. Он сидит, согнув ноги и сложив на них мускулистые руки, по которым я пробегаюсь взглядом. Так можно накачаться, перетаскивая стога сена в грузовики и очищая пастбища от травы, чем он и занимался у своего дяди после окончания школы в мае, — по крайне мере, так говорят.

Шэй ловит мой взгляд, наклоняется к Джесси, что-то шепчет ему и затем язвительно улыбается мне. Он не просто сердится на меня, но и готов к мести — краснея, я отворачиваюсь под продолжающуюся речь миссис Вордвел.

— В этом году всё будет по-другому. Мы не допустим проявления безрассудства. Поняли? — Мы все замираем. — После окончания смены появляться на этой территории запрещено всем, кроме меня, Боба и сезонных рабочих, живущих в бараках. Я буду наблюдать, как вы убираетесь отсюда. Мне наплевать, добираетесь ли вы на попутках или идёте пешком в город. Я не отвечаю за вас после окончания смены, ясно?

Все кивают: местные бегло осматривают сезонников, отвечающих нам открытым взглядом. Нужно отдать должное Вордвелам, изорванный и выцветший плакат всё ещё приклеен к двери их фургона. Слово «Разыскивается» отчётливо выделяется даже спустя двенадцать месяцев.

— Ладно. Заканчивайте с обедом и возвращайтесь к работе. — Она растекается в своём кресле у двери фургона, прямо в тени под навесом, и